Сочинение: Сборник сочинений русской литературы с XIX века до 80-х годов XX века 
Моя любимая поэтесса М. Цветаева родилась в Москве 26
сентября 1892 года:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Рябина стала символом судьбы, тоже переходной и горькой.
Через всю жизнь пронесла Цветаева свою любовь к Москве, отчему дому. Она
вобрала в себя мятежную натуру матери. Недаром самые проникновенные стихи в ее
прозе - о Пугачеве, а в стихах - о Родине.
Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась
неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Сколько цветаевских строчек, недавно
еще неведомых и, казалось бы, навсегда угасших, мгновенно стали крылатыми!
Стихи были для Цветаевой почти единственным средством
самовыражения. Она поверяла им все:
По тебе тоскует наша зала,-
Ты в тени ее видал едва -
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Следует отметить, что победоносная слава шла к Цветаевой
подобно шквалу. Если Ахматову сравнивали с Сапфо, то Цветаева была Никой
Самофракийской. Уже в 1912 году выходит ее сборник стихов "Волшебный
фонарь". Характерно обращение к читателю, которым открывался этот сборник:
Милый читатель! Смеясь как ребенок,
Весело встреть мой волшебный фонарь,
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчетен, как встарь.
В "Волшебном фонаре" Цветаевой мы видим
зарисовки семейного быта, очерки милых лиц мамы, сестры, знакомых, есть пейзажи
Москвы и Тарусы:
В небе - вечер, в небе - тучки,
В зимнем сумраке бульвар.
Наша девочка устала,
Улыбаться перестала.
Держат маленькие ручки синий шар.
В этой книге впервые появилась у Марины Цветаевой тема
любви.
Многие нынешние сборники Цветаевой открываются
стихотворением "Моим стихам, написанным так рано...". Созданное в
1913 году, в пору юности, оно стало программным и пророческим.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Трагедия Цветаевой началась с первых же ее шагов в
литературе. То была трагедия одиночества и непризнанности.
Прекрасными были цветаевские стихотворения
"Последняя встреча", "Декабрь и январь",
"Эпилог", "Итог дня".
В 1913-1915 гг. Цветаева создает свои "Юношеские
стихи", которые никогда не издавались. Сейчас большинство произведений
напечатано, но стихи рассыпаны по различным сборникам. Необходимо сказать, что
"Юношеские стихи" полны жизнелюбия и крепкого нравственного здоровья.
В них много солнца, воздуха, моря и юного счастья.
Что касается революции 1917 года, то ее понимание было
сложным, противоречивым. Кровь, проливаемая в гражданской войне, отталкивала
Цветаеву от революции:
Белый был - красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был - белый стал:
Смерть победила.
Это был плач, крик души поэтессы. В 1922 г. вышла ее
первая книга "Версты", состоящая из стихов, написанных в 1916 г. В
"Верстах" воспета любовь к городу на Неве, в них много пространства,
дорог, ветра, быстро бегущих туч и солнца, лунных ночей.
В "Верстах" есть целый цикл стихов,
посвященных Блоку. Он для Цветаевой - "рыцарь без укоризны".
В том же году Марина переезжает в Берлин, где она за два
с половиной месяца написала около тридцати стихотворений.
В ноябре 1925 года Цветаева уже в Париже, где прожила 14
лет. Во Франции она пишет свою "Поэму Лестницы" - одно из самых
острых, антибуржуазных произведений. Можно с уверенностью сказать, что
"Поэма Лестницы" - вершина эпического творчества поэтессы в парижский
период. В 1939 году Цветаева возвращается в Россию, так как она хорошо знала,
что найдет только здесь истинных почитателей ее огромного таланта. Но на родине
ее ожидали нищета и непечатание, арестованы ее дочь и муж С. Эфрон, которых она
нежно любила.
Одним из последних произведений Цветаевой было
стихотворение "Не умрешь, народ", которое достойно завершило ее
творческий путь. Оно звучит как проклятие фашизму, прославляет бессмертие
народов, борющихся за свою независимость.
Поэзия Цветаевой открыто вошла в наши дни. Наконец-то и
навсегда обрела она читателя - огромного, как океан: народного читателя, какого
при жизни ей так не хватало.
В общей истории отечественной поэзии Марина Цветаева всегда
будет занимать особое достойное место. Подлинное новаторство ее поэтической
речи было естественным воплощением в слове мятущегося, вечно ищущего истины,
беспокойного духа.
Неисправимый идеалист и романтик, Платонов верил в
"жизненное творчество добра", в "мир и свет", хранящиеся в
человеческой душе, в занимающуюся на горизонте истории "зарю прогресса
человечества". Писатель-реалист, Платонов видел причины, заставляющие
людей "экономить свою природу", "выключать сознание",
переходить "изнутри вовне", не оставляя в душе ни единого
"личного чувства", "терять ощущение самого себя". Он
понимал, почему "жизнь на время оставляет" того или иного человека,
подчиняя его без остатка ожесточенной борьбе, почему "неугасимая
жизнь" то и дело гаснет в людях, порождая вокруг мрак и войну.
А. Платонов принадлежит к тем немногочисленным авторам,
кто услышал в революции не только "музыку", но и отчаянный крик. Он
увидел, что добрым желаниям иногда соответствуют злые дела, а в замыслах добра
кто-то предусмотрел для усиления своей власти уничтожение многих ни в чем не
повинных людей, якобы мешающих общему благу. Все, что было опубликовано из
произведений Платонова до последнего лет, не могло дать полного представления
ни о его мощи как писателя, ни совершить той работы по формированию духовности
человека, которая оказалась под силу таким произведениям, как
"Котлован", "Чевенгур", "Ювенильное море".
Платонов ни на кого не похож. Каждый, кто впервые открывает его книги, сразу же
вынужден отказаться от привычной беглости чтения: глаз готов скользить по
знакомым очертаниям слов, но при этом разум отказывается поспевать за временем.
Какая-то сила задерживает восприятие читающего на каждом слове, каждом
сочетании слов. И здесь не тайна мастерства, а тайна человека, разгадывание
которой, по убеждению Достоевского, есть единственное дело, достойное того,
чтобы посвятить ему жизнь.
Герои Платонов говорят о "пролетарском
веществе". Сам Платонов говорил о "социалистическом веществе". В
эти понятия он включает живых людей. У Платонова идея и человек не сливаются.
Идея не закрывает человека наглухо. В его произведениях мы видим именно
"социалистическое вещество", которое стремится из себя самого
построить абсолютный идеал.
Из кого же состоит живое "социалистическое
вещество" у Платонова? Из романтиков жизни в самом полном смысле слова.
Они мыслят масштабными общечеловеческими категориями и свободны от каких бы то
ни было проявлений эгоизма. На первый взгляд может показаться, что это люди с
асоциальным мышлением, поскольку их ум не ведает никаких
социально-административных ограничений. Они не притязательны, неудобства быта
переносят легко, как бы не замечая их вовсе. Откуда эти люди приходят, каково
их биографическое прошлое - не всегда можно установить, поскольку для Платонова
это не самое важное.
Все они - преобразователи мира. Гуманизм этих людей и
вполне определенная социальная направленность их устремлений заключается в
поставленной цели подчинить силы природы человеку. Именно от них надо ждать
достижения мечты. Именно они когда-нибудь смогут обратить фантазию в реальность
и сами не заметят этого. Этот тип людей представлен инженерами, механиками,
изобретателями, философами, фантазерами - людьми раскрепощенной мысли.
Герои-романтики Платонова политикой, как таковой, не
занимаются. Потому что они рассматривают свершившуюся революцию как решенный
политический вопрос. Все, кто этого не хотел, потерпел поражение и сметены. И
еще потому они не занимаются политикой, что в начале 20-х годов новое советское
государство еще не сложилось, сложилась власть и аппарат власти.
Вторая группа персонажей - это романтики битвы, люди,
сформировавшиеся на фронтах гражданской войны. Бойцы. Чрезвычайно ограниченные
натуры, какие в массовом порядке обычно порождает эпоха битв. Бесстрашные,
бескорыстные, честные, предельно откровенные. Все в них запрограммировано на
действие. В силу понятных причин именно они, вернувшись с фронта, пользовались
в победившей республике безоговорочным доверием и моральным правом на руководящие
посты. Они приступают к делу с наилучшими намерениями и с присущей им энергией,
но вскоре обнаруживается, что большинство из них в новых условиях чисто
автоматически руководят так, как командовали полками и эскадронами на войне.
Получив посты в управлении, они не умели ими распорядиться. Непонимание
происходящего порождало в них повышенную подозрительность. Они запутались в
отклонениях, перегибах, перекосах, уклонах. Безграмотность была той почвой, на
которой расцветало насилие. В романе "Чевенгур" Андрей Платонов
изобразил именно таких людей. Получив неограниченную власть над уездом, они в
приказном порядке решили отменить труд. Рассуждали примерно так: труд - причина
народных страданий, поскольку трудом создаются материальные ценности, которые
приводят к имущественному неравенству. Стало быть, надо ликвидировать
первопричину неравенства: труд. Кормиться же следует тем, что природа рождает.
Так, по своей безграмотности, они приходят к обоснованию теории
первобытнообщинного коммунизма. У героев Платонова не было знаний и не было
прошлого, поэтому им все заменяла вера. С тридцатых годов окликает нас Платонов
своим особенным, честным и горьким, талантливым голосом, напоминая, что путь
человека, при каком бы социальном и
тическом устройстве он ни пролегал, всегда труден, полон
обретений и потерь. Для Платонова важно, чтобы не был бы разрушен человек.
Многое роднит писателя Андрея Платонова с его
персонажами - правдоискателями: та же вера в существование некоего "плана
общей жизни"; те же мечты о революционном переустройстве всей жизни, и не
менее, как в масштабе всего человечества, вселенной; та же утопия всеобщего
коллективного творчества жизни, в процессе которого рождается "новый
человек" и "новый мир".
Говорят, что собирались поставить или уже поставили
памятник бойцу Василию Теркину. Памятник литературному герою - вещь вообще
редкая, а в нашей стране в особенности. Но мне кажется, что герой Твардовского
заслужил эту честь по праву. Ведь вместе с ним памятник получают и миллионы
тех, кто так или иначе походил на Василия, кто любил свою страну и не жалел
своей крови, кто находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить
фронтовые трудности, кто любил поиграть на гармони и послушать музыку на
привале. Многие из них не обрели даже своей могилы. Пусть же памятник Василию
Теркину будет и им надгробием.
Поэма Твардовского была действительно народной, вернее
солдатской поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из многих
книг предпочитали больше всего ее да "Войну и мир" Толстого.
В своем сочинении мне хотелось бы остановится на том,
что мне больше всего нравится в поэме "Василий Теркин".
Больше всего мне нравится в произведении Александра
Трифоновича язык, легкий, образный, народный. Стихи его так и запоминаются
сами. По душе необычность книги, то, что каждая глава является законченным,
отдельным произведением. Сам автор сказал о ней так: "Эта книга про бойца,
без начала и конца".
И то, что автор предлагает:
Словом, книгу с середины
И начнем. А там пойдет...
Это, думается, делает героя ближе и понятнее. Очень
правильно и то, что поэт приписал Теркину не так уж много геройских подвигов.
Однако переправы, сбитого самолета да взятого в плен языка вполне достаточно.
Если бы меня спросили, почему Василий Теркин стал одним
из моих самых любимых литературных героев, я бы сказал: "Мне нравится его
жизнелюбие. Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто "не
заколдован от осколка - дурака, от любой дурацкой пули". Порой мерзнет или
голодает, не имеет вести от родных. А он не унывает. Живет и радуется жизни:
Ведь он в кухне - с места,
С места - в бой,
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.
Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь,
языка. Но вот вынужденная стоянка, "а мороз - ни стать, ни сесть". И
Теркин заиграл на гармони:
И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.
Теркин - душа солдатской компании. Недаром товарищи
любят слушать его то шутливые, а то и серьезные рассказы. Вот они лежат в
болотах, где перемокшая пехота мечтает уже даже о том, "хоть бы смерть, да
на сухом". Сыплет дождик. И даже покурить нельзя: размокли спички. Солдаты
все клянут, и кажется им, "хуже нет уже беды". А Теркин усмехается и
начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует
локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что
там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец рвался к Москве и пел
"Москва моя", тогда и нужно было кручиниться. А нынче немец совсем не
тот, "этой песней прошлогодней нынче немец не певец". А мы про себя
думаем, что ведь и в прошлый год, когда совсем тошно было, находил Василий
слова, которые помогали товарищам. Такой уж у него талант. Такой талант, что
лежа в мокром болоте, засмеялись товарищи: легче стало на душе.
Но больше всего мне нравится глава "Смерть и
воин", в которой герой, раненый, лежит и замерзает, и чудится ему, что
пришла к нему смерть. И стало трудно спорить ему с ней, потому что истекал он
кровью и хотел покоя. И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся
радость-то в том, что или замерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют
тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой.
Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа,
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда,
- шепчет он. И воин побеждает смерть.
"Книга про бойца" была очень нужной на фронте,
она поднимала дух солдат, побуждала сражаться за Родину до последней капли
крови.
А. Т. Твардовский и М. А. Шолохов
Вспомним время, в которое создавались произведения
Твардовского и Шолохова. В стране уже торжествовала бесчеловечная сталинская
политика, всеобщий страх и подозрительность проникли во все слои общества,
коллективизация и ее последствия разрушили вековое сельское хозяйство и
подорвали лучшие силы народа. Все это накладывало отпечаток и на литературу.
Поэтому большинство произведений довоенной литературы изображали русский народ
темным и забитым. Всякие проявления живых чувств принимались за крамолу.
Но грянула Великая Отечественная война, которая
потребовала от страны напряжения всех физических и духовных сил. Руководство
страны понимало, что без проявления народного подъема войны не выиграть. Да и
сам народ, чувствуя смертельную угрозу не только своей свободе, но и самому
существованию русской земли, с первых дней войны проявил чудеса стойкости и
героизма.
Это проявление народного характера было замечено военной
литературой. В фронтовых газетах появляются произведения И. Эренбурга, А.
Толстого, К. Симонова, А. Твардовского, А. Суркова, М. Шолохова, в которых
простой русский человек изображается с теплотой и сочувствием, авторы с
уважением и любовью относятся к мужеству своих героев.
В этом ряду стоят герои произведений Твардовского и
Шолохова - Василий Теркин и Андрей Соколов. С первого взгляда они кажутся
фигурами полностью противоположными. Действительно, Теркин - весельчак, о таких
говорят, "что за красным словцом в карман не полезет", Соколов же -
фигура трагическая, каждое его слово выстрадано, несет груз житейских
страданий. Но, несмотря на кажущееся различие, есть нечто, объединяющее этих героев.
Оба они - представители народа, яркие носители его самобытной индивидуальности,
тех черт, которые присущи характеру всего народа. Эти черты - общие в Теркине и
Соколове.
Главная из этих черт - любовь и привязанность к родной
стране. Герои обоих писателей все время вспоминают о родных местах, о Родине. В
этих героях привлекает милосердие, величие души. Они попали на войну не из-за
воинственного инстинкта, а "ради жизни на земле". Поверженный враг
вызывает у них только чувство жалости (обращение Теркина к немцу).
Другая немаловажная черта героев - скромность. Теркин,
хоть и может иногда прихвастнуть, говорит друзьям о том, что ему не нужен
орден, он "согласен на медаль". В Соколове же об этой же черте
говорит явное нежелание, с которым он начинал горький рассказ о своей жизни.
Ведь ему нечего стыдиться! В молодости он совершал ошибки, но та
самоотверженность, которую он проявил в годы испытаний, должна бы стократно
окупить его грехи.
Герои Шолохова и Твардовского обладают такими
обаятельными чертами, как житейская сметка, насмешка над врагом и над любыми
трудностями. Тёркин является самым характерным выразителем этих качеств.
Вспомним его шутливое обращение к Смерти.
Следующей чертой является героизм. Вспомним поведение
Андрея Соколова в плену, героизм Теркина на фронте, когда ему пришлось в ноябре
два раза переплывать Днепр, чтобы спасти своих и просить о подкреплении.
Все вышеизложенное подводит нас к важному выводу о
жизненной великой силе героев, силе народного характера. Здесь Шолохов и
Твардовский продолжают традицию, начатую в русской литературе еще
произведениями Пушкина, Гоголя, Толстого, Лескова и других писателей, в которых
простой русский человек - средоточие силы и жизненной стойкости народа.
Поступки Теркина и Соколова приводят читателя к осознанию величия русского
человека, опровергают догмы ходульной литературы "классового
подхода".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49
|
|
