Реферат: Общее языкознание - учебник
В эпоху
существования нации литературный язык, приобретая и функции средства устного
общения, не только постепенно оттесняет на периферию территориальные диалекты,
но и другие региональные формы, частично обогащаясь за счет включения в свою
стилевую систему элементов оттесняемых форм. Этому сопутствует в более поздний
период истории национальных языков общее сближение книжно-письменных и
народно-разговорных стилей, резко противостоявших ранее, а тем самым — общая
демократизация литературных языков; из средства языкового общения
привилегированных групп они становятся орудием коммуникации всего народа.
Таким
образом, как функциональная структура национального языка, т. е. вся система
форм существования языка, так и статус национального литературного языка не
остаются стабильными, они меняются в связи с изменениями, происходящими в истории
самого народа. Так, для французского национального литературного языка конца XVIII
— начала XIX в. огромную роль сыграли изменения, происшедшие во
французском обществе после Великой Французской революции. Литературный язык,
ориентированный ранее на язык королевского двора, далекий от
народно-разговорного языка в его разнообразных проявлениях,
«демократизируется» в связи с общей демократизацией французской культуры, что
находит свое отражение в расширении социальной базы литературного языка, а
также в изменениях, коснувшихся его лексико-фразеологических и синтаксических
элементов и тем самым — его системы стилей. Именно исторические события этой
эпохи оказались мощным катализатором падения роли диалекта в устных формах
общения, распространения литературного языка и на эту сферу, т. е. коренного
изменения в структуре форм существования национального языка14.
Только в
национальный период литературный язык полностью реализует те потенции, которые
заложены в нем еще в донациональную эпоху — многовалентность и стилевое
разнообразие, отбор и относительную регламентацию, наддиалектный характер:
многовалентность развивается в использование языка во всех сферах общения,
стилевая система включает отныне и разговорно-литературный стиль, отбор и относительная
регламентация развились в кодифицированную систему норм с ограниченным и тоже
нормированным диапазоном варьирования, наддиалектная специфика приняла форму
общеобязательности единой территориально не связанной нормы (см. гл. «Норма»).
Тем самым нацио<533>нальный литературный язык является наиболее разбитым
типом литературного языка.
Подобная
характеристика национального литературного языка дается на основе его типовых
признаков, но в конкретных исторических условиях обнаруживаются значительные
расхождения в статусе национальных литературных языков, обусловленные рядом
факторов как экстралингвистических (условия, в которых осуществляется
оформление национального единства, политическая и экономическая централизация,
уровень развития всей культуры народа, особенно художественной литературы), так
и собственно лингвистических (см. выше). Ниже рассматриваются некоторые
варианты процесса становления единого национального литературного языка и
связанные с этим разновидности статуса литературного языка в системе форм
существования национального языка.
ПРОЦЕСС СТАНОВЛЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО
ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА
И ВОЗМОЖНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ СТАТУСА ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА
ЭТОГО ПЕРИОДА
I. Накопление качественных признаков национального литературного
языка у народов, обладающих длительной письменной традицией, происходит еще в
донациональный период и в значительной степени зависит, как это уже
отмечалось, от языковых отношений, сложившихся в эту эпоху. Начальным этапом
становления нового качества было завоевание литературным языком данного народа
положения единственного и единого литературного языка. Этот процесс протекал в
двух направлениях. Первое — преодоление засилия письменно-литературного языка
на чужой основе (латынь в западно-европейских странах, старославянский в
России, Сербии, Болгарии, латынь и немецкий язык в Чехословакии,
письменно-литературный язык на датской основе в Норвегии и т. д.), а также
вытеснение собственных старо-письменных языков (как это происходило в Китае,
Японии, Армении, Грузии, Таджикистане, Узбекистане, отчасти в странах
арабского Востока). Второе направление — устранение регионального многообразия,
что связано сначала только с книжно-письменной формой самого литературного
языка, а затем — и с народно-разговорными формами. И тот, и другой процессы
соотнесены с пробуждением национального самосознания, но первый протекает в
значительной степени еще в недрах феодализма и отражает идеалы и чаяния
молодой буржуазии, тогда как второй характеризует более поздний этап
формирования национального единства. В зависимости от исторических условий, от
задач, стоявших перед развивающейся нацией, на первый план выдвигался тот или
иной процесс развития.<534>
Так, борьба
против латинского языка в разных западно-европейских странах протекала в
различных формах. В Англии, где вследствие завоевания этой страны норманами
длительное время существовало двуязычие (даже в XIV— XV
вв. феодальная аристократия предпочитала употреблять французский язык), на
первый план выдвигается протест против французского языка. В Германии же
борьба против латинского засилия была в XVI в. одним из
компонентов революционного движения народных масс против католической церкви и
духовенства и приняла особенно резкий характер: вытеснение латыни как языка
священного Писания и замена ее немецким оказалась важнейшим звеном революционного
движения. Во Франции блестящая деятельность Плеяды, один из представителей
которой выступил с трактатом «Защита и прославление французского языка»,
представляла собой борьбу за права национального языка против стремления
подчинить французский язык латыни. Речь шла не столько о завоевании сфер
применения родного языка, как это было в Германии, сколько о сохранении
специфики французского литературного языка — проблема, которая в Германии
возникает лишь в XVII в. и связана с очищением немецкого языка от
французских заимствований [19].
Во Франции,
так же как и в Италии, в условиях относительной близости систем обоих языков
этот процесс получил особое преломление. Многочисленные латинизмы
(лексические, фонетические и синтаксические), столь характерные для
итальянского литературного языка XVI в., — результат
сосуществования латинского и итальянского литературных языков, причем решающее
влияние на эти процессы оказывала не только объективная близость языков, но и
распространенное убеждение о прямой и непосредственной их преемственности.
В Норвегии
еще в донациональный период складывается письменно-литературный язык на
датской основе, получивший впоследствии название «букмол». Постепенно устная
разновидность этого языка кристаллизуется на основе взаимодействия с койнэ города
Осло. Этот датско-норвежский литературный язык оформляется в результате
завоевания Норвегии Данией и последующего длительного существования Норвегии
как подчиненной единицы датского королевства. Литературный язык на чужой, хотя
и близкородственной основе применяется как в письменном, так и в устном
общении. Более того на нем создавалась национальная литература: Ибсен и
Бьернсон писали на этом языке. Но в XIX в. в процессе борьбы за национальную
самостоятельность Норвегии остро ставится вопрос о необходимости создать «свой
национальный» язык на норвежской основе, используя материал местных диалектов.
Язык этот, получивший наименование «ландсмол», также получил права гражданства,
но не вытеснил «букмол». Оба языка в современной Норвегии выполняют одни и те
же функции: они являются государственными языками, упот<535>ребляются как
в художественной литературе, публицистике, так и в преподавании и в устном
общении (даже в университетах существуют параллельные языковые кафедры);
«букмол» преимущественно употребляется на востоке страны, «ландсмол» — на
западе. Близость грамматического строя (хотя имеются расхождения в
морфологической системе), значительная общность лексики делают возможным
параллельное использование обоих языков. Их взаимовлияние также бесспорно; но
все же в Норвегии и сейчас отсутствует единственный, общеобязательный национальный
литературный язык, а борьба против литературного языка на чужой основе не дала
тех результатов, которые имеют место, например, в Италии, Франции, или
Восточно-славянских странах, где чужой литературный язык также был близок к
литературному языку на народной основе15.
Особые формы
имел процесс формирования национальных языков там, где средневековые письменно-литературные
языки оказались в силу тех или иных причин изолированными от
народно-разговорных форм, как это было, например, в Японии и Китае, в Армении и
Грузии, в Таджикистане и Азербайджане, отчасти в странах арабского Востока. В
Японии, как показывают исследования Н. И. Конрада, оформление современного
национального литературного языка происходило в процессе борьбы со старым
письменно-литературным языком, который неизменно рассматривался как язык
«феодальный», «реакционный». Это была борьба против изоляции письменной формы
общения от ее устной формы, стремление создать единое, поливалентное средство
коммуникации. Содержание и направленность этой борьбы позволяют рассматривать
ее как «демократизацию» обработанной формы языка, книжно-литературных стилей,
тенденцию, характерную для эпохи формирования многих национальных литературных
языков, но получавшую здесь специфическое преломление в связи с характером
унаследованного от донационального периода литературного языка. В XVII
— XIX вв. в Японии господствовало своеобразное двуязычие16: старый язык был языком государственным,
языком науки, высоких жанров литературы, обиходно-разговорный язык, помимо
устного общения, был языком «низших» жанров литературы. Наступление нового
литературного языка охватило прежде всего художественную литературу, дольше всего
этот язык держался в официальном обиходе. Вопрос о влиянии старо-письменного
языка, его системы стилей на стилевые нормы нового литературного языка
заслуживает особого внимания, однако он не может быть затронут в рамках данной
статьи. В Армении и Грузии борьба против засилия старописьменных языков
со<536>храняла остроту вплоть до XIX в. Что
касается стран арабского Востока, то, как уже отмечалось выше, здесь и поныне
нет той единой, поливалентной общеобязательной системы национального языка,
которая обеспечивала бы все важнейшие сферы коммуникации. Здесь царит
своеобразное «двуязычие» при отсутствии какого-либо чужого литературного языка.
Двуязычие создается сосуществованием двух типов языка:
литературно-классического арабского, по преимуществу связанного с
книжно-письменными стилями, который используется в прессе, официальной переписке,
науке, литературе, в сношениях между арабскими странами как общеарабский язык,
тогда как в быту в повседневной жизни, употребляются региональные обиходно-разговорные
формы, своеобразные народно-разговорные койнэ, близкие территориальным
диалектам (в советской литературе употребителен термин «арабские диалекты»).
Весьма существенно, что общий арабский язык является не только языком
классической литературы, но и языком современных национальных литератур. Это
оказалось возможным в силу того, что лексика и фразеология этого древнеписьменного
литературного языка интенсивно обогащалась, так что он может служить средством
выражения современных понятий науки, государственной практики, техники и т. д.,
хотя структура его осталась почти такой же, как в VIII — Х вв. Эти
потенции арабского литературного языка отличают его от статуса древнего
японского и китайского литературных языков. Социальная база этого языка ограничена
во всех арабских странах. Обиходно-разговорные языки проникают в радио, в кино,
в театр, делаются попытки создать на них художественную литературу.
Актуальность
борьбы с региональными формами в период формирования национального языка, степень
их устойчивости в разных языковых стилях зависят от характера литературного
языка донационального периода. Во Франции, где в книжно-письменных стилях рано
сложилась единая система литературного языка, проблемы ее регламентации
определились по преимуществу нормативами определенных стилевых разновидностей,
обусловленных, в частности, долго сохранявшимся противопоставлением стиля
письма и стиля речи17,
«высокого» стиля и «низких» стилей, борьба с диалектными элементами в
письменно-книжных стилях не была здесь актуальной. Иное дело
обиходно-разговорные стили. Еще в эпоху французской революции в конвенте
выступали против диалекта, как пережитка феодального рабства.
В Германии,
где влияние региональных вариантов проникало в книжно-письменные стили вплоть
до XVIII в., а XVI в. был представлен несколькими довольно четко
дифференцированными вариантами, проблема отграничения общелитературных
и<537> областных элементов приобретала первостепенное значение в трудах
грамматиков-нормализаторов и составителей словарей.
Наконец, в
Италии еще Грамши считал необходимым бороться за общеитальянский язык против региональной
дробности, утверждая, что «великая культура может быть переведена на язык другой
культуры, но на диалекте этого сделать нельзя» [43, 4—5].
II. Рассмотрение современной языковой ситуации в
Норвегии, с одной стороны, а с другой — в арабских странах, показывает, что,
как уже не раз упоминалось выше, даже в условиях развитой национальной культуры
литературный язык может не обладать той совокупностью дифференциальных признаков,
которая включалась в типологическую характеристику национального литературного
языка. В Норвегии нет единого, общеобязательного литературного языка;
существование двух литературных языков продолжается, несмотря на ряд
нормализаторских решений, несмотря на повторные реформы орфографии в целях их
сближений. В арабских странах приходится говорить о наличии как бы двух
функциональных типов арабского языка, следовательно, такой признак, как
поливалентность, к арабскому языку неприменим. Но возможны и другие случаи,
когда отсутствует такой, казалось бы, важнейший признак литературного языка
национальной поры, как его единство.
Исторические
судьбы армянского народа отразились в путях развития армянского языка.
Армянский национальный литературный язык оформился в середине XIX
в. в двух вариантах: восточно-армянском и западно-армянском в результате территориальной
разобщенности армянского народа: южная и юго-западная часть входила тогда в
состав Турции, северо-восточная часть находилась в пределах России. Развитие
армянского языка в предшествующий период связано со сложным взаимоотношением
древнего армянского языка, грабара, ставшего уже в Х в. по преимуществу письменным
языком, с разными региональными языковыми формами, отражавшими живую речь. В
последующие века в языке письменности сосуществуют два языка: грабар, ставший
непонятным для большинства народа, и ашхарабар, гражданский язык, близкий
разговорной стихии региональных языковых форм. Грабар вплоть до XIX
в. сохраняет положение общепризнанного письменно-литературного языка —
положение, однотипное с ситуацией в Китае или Японии. Относительно рано в
ашхарабаре, отражавшем строевые признаки разных диалектов, обозначаются две
ведущие линии: в письменности восточной Армении господствуют региональные особенности
араратского диалекта, в отличие от западной Армении, где ведущее значение имел
константинопольский диалект; и в том, и в другом случае, однако, это не был
просто письменный диалект, так как в нем широко использовались традиции
книжно-письменных стилей грабара, а сами<538> диалектные элементы
восходили к разным диалектным системам; и здесь, как и в других странах,
региональные варианты письменно-литературного языка тяготеют к интерференции
разных диалектных систем и тем самым приобретают наддиалектные черты. Во
второй половине XIX в. окончательно оформились и были кодифицированы оба
варианта ашхарабара — восточный и западный, сохраняющие свою специфику и
поныне.
Расхождения
обоих вариантов прослеживаются в фонетике, морфологии, лексике: так, например,
в восточно-армянском варианте литературного языка Советской Армении наст. и
прош. несоверш. вр. изъявит, накл. образуется аналитически — grum em 'пишу', grum es
'пишешь', grum е 'пишет', а в западно-армянском они образуются
синтетически при помощи частицы кq, прибавляемой
к формам оптатива, общим для обоих вариантов: kqgrem, kqgr es и т. д.; в западно-армянском глаголы имеют три спряжения
— на -е, -а, -I, в
восточном — два спряжения на -е и -а; в восточно-армянском варианте
имеется специальный местный падеж, в западном он отсутствует и т. д. Однако все
эти различия не препятствуют взаимопониманию [13], так же как, впрочем, и
различия двух литературных языков в Норвегии.
В качестве
сходного примера отклонения от типовой схемы национального литературного языка
можно привести албанский язык, имевший еще в донациональный период свои
письменно-литературные традиции. Языковая ситуация Албании определяется сосуществованием
двух исторически сложившихся вариантов литературного языка, из которых один
базируется на южном (тоскском), а другой на северном (гегском) диалекте. И тот
и другой являются результатом относительно длительной обработки, отвлечения от
резких диалектных отличий. Эти два варианта, а вместе с тем и две нормы
литературного языка длительное время развивались параллельно, взаимодействуя и
сближаясь друг с другом. После победы албанского народа в национально-освободительной
борьбе южная норма получила заметное преобладание, хотя и не стала
единственной. И здесь эта языковая ситуация порождена условиями существования
и развития албанского народа, последствием иноземного ига, отчасти разницей
религиозного культа, длительной разобщенностью юга и севера, отсутствием
единого политического экономического и культурного центра [16, 250].
III. Иного характера варианты типовой схемы возникают в
тех случаях, когда поливалентность национального литературного языка
нарушается тем, что из его функциональной системы выпадает употребление в
сфере государственного управления, делопроизводства, а иногда — в сфере науки и
университетского образования. Такое положение сохраняется в этнически неоднородных
государствах, где существует несколько литературных языков, из которых только
один обладает всей совокуп<539>ностью общественных функций национального
литературного языка. Это создает крайне сложную языковую ситуацию, особенно в
этнически неоднородных государствах Азии и Африки. В Индонезии существует несколько
литературных языков, на которых издаются газеты и журналы, ведется
судопроизводство, преподавание в школах, издается художественная литература:
это — яванский язык с длительной письменно-литературной традицией, на котором
говорит 40 млн человек, сунданский, мадурский, балийский, индонезийский. Но
общегосударственным языком является только индонезийский. Таким образом, в
общественных сферах использования литературного языка создается своеобразное
двуязычие, поскольку распределение функций литературного языка закреплено за
двумя разными литературными языками. Еще более сложные соотношения сложились в
Индии, где языковая политика приобрела крайнюю остроту. К моменту покорения
Индии англичанами здесь существовало, помимо древнеписьменного нормализованного
литературного языка — санскрита, несколько местных литературных языков. В
период длительного английского владычества языком государственного аппарата и
делопроизводства, торговли и экономических отношений, школы и университетов,
а следовательно — и науки, становится английский. В функции единого
общегосударственного языка выступает чужой язык, тогда как сфера местных живых
литературных языков оказывается крайне ограниченной. Подавляющая масса
населения Индии не знает английского языка. Свободно на нем говорят около 2%
населения. Поэтому необходимость замены английского осознается еще в начале XX в.
и становится одним из лозунгов национально-освободительного движения. И здесь,
как и в странах Европы, борьба против засилия чужого языка оказывается одним из
компонентов процессов, связанных с пробуждением национального самосознания.
После свержения иноземного господства вопрос о «правах» разных литературных
языков, т. е. об их общественных функциях, сохраняет прежнюю остроту. Хотя
согласно Конституции в Индии четырнадцать важнейших литературных языков, в том
числе бенгальский, урду, панджаби, тамильский, хинди, кашмири, телугу,
санскрит, признаются равноправными, но функции общегосударственного языка
вместо английского передаются хинди (с 1965 г.). Однако этот указ вызывает
ожесточенное сопротивление в разных штатах, особенно в Бенгалии и Мадрасе, так
как в нем увидели ущемление прав населения, говорящего на других языках. Но
поскольку в столь многоязычном государстве, как Индия, совершенно необходимо иметь
какой-либо общий и единый язык, то противники хинди вновь обращаются к
английскому: английский сохраняет в этой связи положение второго официального
языка, а в некоторых штатах он господствует [31, 13—15]. При такой ситуации
даже «полноправный» национальный литературный язык — хинди не<540>
обладает качеством единственного литературного языка, поскольку его
конкурентами, с одной стороны, оказываются другие местные литературные языки,
а с другой — чужой литературный язык — английский.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86
|
|