Реферат: Общее языкознание - учебник
Новые
конструкции, единицы и категории языка берут свое начало в старых и
качественно иных образованиях. Так, словосочетания нередко преобразуются в
сложные слова (ср. умалишенный, местожительство, сногсшибательный),
компоненты сложных слов могут превращаться в суффиксы (ср. нем. -schaft,
-heit, -keit, -tum, -lich, -bar, англ. -ful, -less, русск,
-вод, -вед), знаменательные слова часто становятся служебными (ср. ввиду,
несмотря, благодаря, пусть, бы, хотя). Все эти явления иллюстрируют процесс
«понижения ранга» лингвистических единиц; от словосочетания к слову, от основы
слова к аффиксу, от полнозначного слова к служебному. Иногда приходится
наблюдать обратный этому процесс «повышения» уровня единицы. Так, в русском
языке (как, впрочем, и в ряде других европейских языков) элементы сложных слов
типа фото, радио, авто, метро, кино и т. п. постепенно обрели статус
слова. Таким образом, в языке постоянно происходит кругооборот структурных
единиц языка, породивший в свое время идею о цикличности языкового развития.
Эволюция
синтаксического строя языка также происходит путем нарушения баланса между
формой и функцией. Существующие синтаксические модели постепенно начинают
втягиваться в новую для них орбиту, выражать иное содержание. Так, в романских
языках указательные конструкции стали широко применяться в целях эмфазы. Ср. фр. Le рère me l'a dit 'Отец мне это сказал' и C'est
le рère qui me l'а dit. 'Именно отец сказал мне об этом'.
Язык, в
отличие от прочих знаковых систем, является самопорождающим организмом,
который из себя же самого создает свою новую структуру. В каждую эпоху его
существования в нем присутствует множество образований, не подводимых с
точностью ни под одну из его структурных категорий. Хорошо известны длительные
споры о том, следует ли считать английские конструкции типа stone wall, cannon ball сложными словами или
словосочетаниями, являются ли элементы типа англ. for, on, up в
положении после глагола (ср. look for, go on, get up) наречиями или послелогами, а сами эти конструкции —
производными словами или устойчивыми словосочетаниями. Германисты ведут долгую
полемику о том, относятся ли к разряду морфем элементы cran- в cranberry, -ceive и -fer в receive, conceive, refer, transfer, нужно ли считать компонентами сложных слов (т. е.
основами), аффиксами или полуаффиксами немецкие элементы -mann
(Seemann),-zeug (Spielzeug), -stoff (Rohstoff), -stьck (Werkstьck), -mut (Hochmut), -lebre (Sprachlehre), ober- (Oberkellner), unter- (Untergruppe). Промежуточный характер (между словом и морфемой)
имеют вспомогательные элементы в так называемых аналитических формах слов (ср.
русск. я буду работать, он стал слушать, англ. he has done, фр.<172> j'ai lu, исп. уо he dicho
и т. д.). Переходное качество (между морфемой и служебным словом) имеет
английский элемент 's (саксонская форма генитива), постепенно превращающийся
в послеложный оформитель именной группы (ср. the king of England's hat).
Множество переходных категорий возникает в процессе прономинализации,
захватывающем не только полнозначные слова (ср. русск. один, человек, вещь,
дело, штука, фр. on, исп. uno) и словосочетания (фр. quelqu'on, chaqu'on,
исп. nosotros, vosotros, usted usнa), но и
придаточные предложения (ср. русск. кто-нибудь, кто хочешь, кто бы то ни
было, исп. quienquiera, cualquiera). Не вполне ясен статус инфинитива (подлежащее или
дополнение) в предложениях типа Невозможно решить эту задачу.
Подобных
примеров можно привести величайшее множество, но каждый, кто работает над
материалом конкретных языков, и без этого хорошо знает, сколь многочисленны и
разнообразны сосуществующие в языке промежуточные единицы и категории.
Трудности, связанные с их описанием, привели к тому, что в последнее время
стала популярна мысль о целесообразности отказа от «прокрустова ложа» жесткой и
бескомпромиссной схемы и предпочтения метода количественных оценок, согласно
которому каждое языковое явление должно определяться по месту, занимаемому им
на шкале постепенных переходов [11; 13, 259; 15]. Подобный подход к материалу
желателен в диахроническом исследовании при наблюдении над процессом
накапливания в языке новых черт и отмирания старых. Вместе с тем создание описательных
грамматик предполагает достаточно четкую систематизацию материала, при которой
нельзя уклониться от проведения классификационных границ, даже если они
окажутся зыбкими и условными. Проблема критериев разграничения не может быть
снята применением скользящих классификаций, проводимых то по одному, то по
другому признаку. Поэтому оценка промежуточных, переходных образований
относится к собственно лингвистической проблематике, излишней в анализе
знаковых систем, не развивающихся самопроизвольно. И тем не менее общая идея,
на которую опирается лингвист в своих оценках, определяется, как будет показано
ниже, именно семиотическим (функциональным) подходом к языку.
НЕОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ СООТВЕТСТВИЯ
ФОРМАЛЬНО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ ЕДИНИЦ ЯЗЫКА ИХ ФУНКЦИОНАЛЬНОМУ ТИПУ
Хотя
промежуточные образования располагаются между самыми различными классами
единиц, можно говорить об общей для всех них коллизии, состоящей в утрате
соответствия между фор<173>мой и содержанием, между функцией и
структурным типом. Причина появления промежуточных образований заключается не
только в постепенности языковой эволюции, но и в том, что форма и функция
языковых элементов изменяются с разной скоростью. Устойчивость грамматической
структуры сильнее, чем устойчивость грамматической функции, вследствие чего
функциональные преобразования происходят обычно быстрее, чем изменения формальные.
Язык, по замечанию О. Мандельштама, «одновременно и скороход и черепаха» (О.
Мандельштам. О природе слова. Харьков, 1922, стр. 7). Таким образом, одной из
постоянных характеристик естественных языков является присутствие в них
сдвигов между формой и функцией структурных элементов. Так, идиоматизуясь,
словосочетание становится функциональным эквивалентом слова. Однако оно
продолжает члениться на грамматически раздельные слова. Такие названия цветов,
как анютины глазки, кукушкины слезки, львиный зев и куриная слепота
ничем функционально не отличаются от таких названий растений, как подсолнечник,
подорожник, столетник и одуванчик. Но морфологическая структура
первых остается неслитной, двучленной.
Сохранение
прежней структуры связано не только с естественным сопротивлением языковой формы,
но и с сознательным воздействием общества, следящего за сохранением стабильной
формы гораздо строже, чем за сохранением стабильного значения. В русском
языке, например, имена и отчества людей, двойные топонимы, единые в
функциональном отношении, часто претерпевают в устной речи и морфологическое
слияние. Говорят «сказал Иван-Иванычу», «советовался с Пал-Палычем» и пр.
Однако такое употребление почти не проникает в письменную форму литературного
языка и не закрепляется нормативно. В устном разговоре соответствие формы и
функции могло бы быть достигнуто легко и естественно. М. И. Цветаева
рассказывает, что, не зная в детстве отдельных значений слов, входящих в
состав сочетания памятник Пушкину, она употребляла его слитно как
название одного предмета. «Памятник Пушкина был не памятник Пушкина
(родит. падеж), а просто Памятник-Пушкина в одно слово, с одинаково
непонятными и порознь несуществующими памятники Пушкина». Поэтому
казалось естественным говорить «у Памятник-Пушкина», «к Памятник-Пушкину», «сын
Памятник-Пушкина» (М. Цветаева. Мой Пушкин. М., 1967, стр. 37).
Изменение
функции языкового знака в конце концов может привести и к изменению его формальной
структуры. Так, став показателем буд. вр. всп. глагол habēre в
большинстве романских языков превратился в грамматическую морфему в составе
глагола. Ср. фр. jе
fermerai, ит. parleró, исп. hablaré. В иных случаях такого структурного сдвига не
происходит совсем.
Превратившись
в показатель перфектности, habēre не был поглощен спрягаемым глаголом и сохранил свою
формальную отдель<174>ность, отчлененность. Ср. фр. j'ai lu, исп. he leнdo, ит. ho letto. В грамматическом строе этих языков появился новый
структурный тип единиц, функционально адекватный сосуществующему с ним
флективному типу слов. Это дало повод говорить о нефлективной морфологии.
Таким
образом, в языке могут сосуществовать разные по своей структуре формальные
классы единиц, соотносимые с одним функциональным типом. Это свойство,
возникающее в ходе перестройки языковых систем, отсутствует в искусственно
созданных кодах.
Грамматическая
характеристика единиц языка, как можно было убедиться, не сразу приходит или
совсем не приходит в соответствие с развившейся у них новой структурной
функцией. Это вызывает необходимость моделирования промежуточных единиц, в
определение которых вводится признак функционального сдвига. Так, идиомы
обычно квалифицируются как единицы, эквивалентные слову по значению и подобные
словосочетанию по своему речевому «поведению». Аналитические формы слова
определяются как единицы функционально равнозначные морфологической
словоформе, но сохранившие раздельность оформления. Хотя в определении
подобных единиц присутствует указание на их двойственность, их функциональной
стороне придается большее значение, чем их формальным чертам. Поэтому их
принято относить к тому разделу грамматики, в котором изучается данный тип функции, а не данный тип формы: идиомы изучаются в лексике (а не в
синтаксисе), а аналитические формы слова — в морфологии.
Так же
решается вопрос и об отдельных, разрозненных единицах, испытавших
функциональный сдвиг. То, что падежные формы типа русск. шагом, утром,
порой, разом, и т. п. приобрели адвербальное значение, служит основанием
для их отнесения к классу наречий, несмотря на формальную тождественность творительному
падежу соответствующих существительных. Если в испанских образованиях cualqniera 'кто-нибудь', 'какой-нибудь' и quienquiera
'кто-нибудь' возобладало значение неопределенности и компонент quiera
перестал соотноситься по смыслу с глаголом querer 'хотеть',
то это дает повод считать приведенные образования неопределенными
местоимениями, несмотря на то, что показатель множественного числа
присоединяется в них к первому компоненту, вклиниваясь внутрь слова: quienesquiera, cualesquiera. Поскольку знаковая функция языка в процессе
коммуникации (т. е. отнесения единиц языка к элементам опыта, денотатам)
непосредственно регулируется означаемым
знака, а не его означающим, можно
полагать, что функциональные критерии больше соответствуют семиотическому
подходу к языку и в этом смысле являются более структурными. Признаки формы
существенны постольку, поскольку они позволяют судить об изменении
функции.<175>
ОТСУТСТВИЕ ПОСТОЯННОГО СООТВЕТСТВИЯ МЕЖДУ
ТИПОМ
ОЗНАЧАЮЩЕГО И ТИПОМ ОЗНАЧАЕМОГО
В
предшествующем разделе говорилось о соответствии функционального содержания
единиц их грамматическому типу. Ниже
пойдет речь о соотношении функциональных классов единиц с манифестирующими их звуковыми элементами.
В
искусственных знаковых системах обычно строго соблюдается соотнесенность
определенного типа значения и определенного типа формы. В системе алфавитов
(например, во французском алфавите) надстрочный знак, выражающий дополнительную
характеристику звука, не может иметь значения отдельного звука. В арабской
письменности диакритический знак обозначает огласовку и не может соответствовать
согласному. Знак препинания указывает на интонацию, расположение пауз,
коммуникативное задание (например, вопрос), но никогда не прочитывается как
отдельный фонетический сегмент. В этих системах обозначения некоторые типы
означаемого соотносимы с некоторыми типами означающего. Поэтому определение
структурного класса единиц в терминах значения может быть перекодировано в
определение, данное в терминах формы. В естественных языках столь строгое
соответствие формы и функции не прослеживается, хотя и в них существует
иерархическая система единиц содержания и выражения.
В
большинстве естественных языков в плане выражения может быть выделен следующий
ряд единиц, данный по восходящей линии: фон,
или звукотип, в котором слиты
акустические черты, благодаря симультанности произношения, слог, объединяющий
фоны выдыхательным толчком, фонетическое
слово, группирующее слоги под одним ударением, речевой такт, объединяющий фонетические слова при помощи
делимитативных пауз и, наконец, фонетическая
фраза, суммирующая такты единством интонации. Эта система фонетических
единиц видоизменяется в языках разных типов. Так, например, в современном
французском языке фонетическое слово обычно совпадает с тактом, ибо в одном
такте может присутствовать только одно речевое ударение.
Ранг каждой
единицы зависит не столько от ее сегментного состава, сколько от тех
дополнительных суперсегментных признаков, которые на нее накладываются. Один и
тот же сегмент легко меняет свое качество в зависимости от того, какие
просодические черты ему сопутствуют. Например, рад будет слогом в па-рад,
фонетическим словом в Мальчик рад и фонетической фразой в Рад!
Постепенно повышая свой уровень, сегмент аккумулирует все больше просодических
признаков, но его «порядковый номер» определяется только одной чертой — высшим
суперсегментным<176> «знаком отличия». В фонетической форме латинского
предложения I! 'Иди',
сегментный состав которого ограничен одним гласным фоном, присутствуют черты
симультанности, выдыхательного толчка, ударения, фланговых пауз и законченной
интонации. Но из них только, последний признак — интонация — существен для
выяснения места I! в
иерархическом ряду фонетических единиц: сегмент I! имеет статус фонетической фразы и должен соотноситься
в потоке речи с другими фразами (а не фонами или тактами). Иными словами, этот
сегмент выявится на первом же этапе членения речевого потока по фонетическим
признакам.
С
приведенной системой фонетических единиц соединяется иерархическая система
функциональных (грамматических) элементов. В процессе взаимодействия этих систем
формируются релевантные черты каждой из них. Те признаки и единицы каждой системы,
которые получают выход в противоположный план, влияя на его структуру,
приобретают соответственно фонологический и семемный статус.
При
соединении двух иерархических систем оказывается, что «порядковый номер»
единиц, образующих знаковую функцию (т. е. создающих означаемое и означающее
знака), не совпадает. Фонема, т. е. минимальная симультанная единица плана
выражения, редко соотносится с отдельным означаемым, т. е. мельчайшей
симультанной единицей плана содержания. Это несовпадение определяет большую
глубину членимости означающих знака, чем его означаемых. Если означающие знаков
допускают членение на симультанные единицы — фонемы (resp.
звукотипы), разложимые в свою очередь на дифференциальные признаки (resp.
акустические черты), то означаемые знаков, будучи сами симультанными
единицами, делятся только на компоненты значения. Большая членимость означающих
знака, а следовательно и большая роль принципа комбинирования для различения
означающих, сравнительно с означаемыми, обеспечивает экономность языковой
знаковой системы, возможность выражения в языке неисчерпаемого количества
значений при помощи конечного числа предельных составляющих. Следствием этой
особенности естественных языков является несоотнесенность в знаке основных
единиц системы выражения и системы содержания (см. подробнее раздел «Язык в
сопоставлении со знаковыми системами иных типов»).
Можно было
бы предположить, однако, что единицы системы выражения и системы содержания соотносятся
со сдвигом на один ранг, т. е. означаемое простого знака, назовем его семемой,
выражается следующей по уровню фонетической единицей — слогом. Для языков
изолирующего типа такая соотнесенность действительно имеет место. В языках
флективных этого совмещения нет (слог в принципе не соотносится с морфемой), но
оно обычно реализуется для фонетического слова, более или менее точно совпадающего
со словом грамматическим. Таким образом, степень<177> соответствия
фонетических единиц единицам грамматическим в значительной степени зависит от
типа языка. В целом можно констатировать, что в том или другом пункте иерархия
фонетических единиц не совпадает в знаке с иерархией единиц функциональных:
морфема не совпадает со слогом, фонетическое слово с грамматическим, такт со
словосочетанием (resp. синтагмой), фонетическая фраза с грамматическим
предложением. Впрочем, границы фразы, как фонетической единицы, характеризуемой
единством интонации,— и это чрезвычайно важно для организации естественных языков
— всегда совмещены с границами высказывания (resp. сообщения)
как актуализованной (соотнесенной с действительностью, денотатом) единицы
коммуникации. При этом суперсегментный признак фразы — ее интонация — выражает
грамматический (т. е. также дополнительный, сопутствующий) признак высказывания
— его актуализованность, соотнесенность с ситуацией, коммуникативность.
Несоответствие
между функциональным и формальным (фонетическим) рангом сторон знака особенно
велико в языках флективных. В ходе развития этих последних каждая из сторон
знака часто и беспрепятственно изменяет свой тип. Однородные функции
(например, значение времени, падежа и под.) могут соотноситься с разнообразными
по своему фонетическому характеру означающими. Разрыв в «порядковом номере»
функциональных и фонетических единиц, образующих стороны знака, бывает большим
или меньшим не только в зависимости от типа языка, но и в зависимости от типа
знака (его функции). Он особенно велик у знаков, выражающих грамматическое значение
флективного слова. Возьмем несколько примеров из английского языка. Несмотря на
то, что английский язык обладает чрезвычайно простой и регулярной морфологией,
грамматическое значение слова выражается в нем весьма различными фонетическими
элементами. Оно может иметь в качестве своего означающего и дифференциальный
признак фонемы (ср. bend — bent, advise — advice), и отдельную фонему (ср. boy — boy-s), и
ряд фонем (ср. ох — ox-en), и слог (ср. do — do-ing),
и чередование фонем (ср. foot — feet, mouse — mice), и нулевые показатели (ср. deer — deer-ш), и перенос ударения (ср. 'present — pre'sent),
и всевозможные комбинации перечисленных явлений (ср. child — children,
think — thought). Все названные способы свободно сосуществуют в одной
системе. В знаке, выражающем грамматическое значение флективного слова,
создается максимальное перечисление нитей иерархических связей между единицами
языковых планов, наибольшая дисгармония между иерархическим статусом единиц,
образующих его стороны.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86
|
|