Реферат: Общее языкознание - учебник
При переходе
слова из одного жаргона в другой иногда существенным образом меняется его значение.
Так, например, если в воровском жаргоне слово гоп означает 'притон', то
в жаргоне стиляг оно имеет значение 'вечеринка', если в молодежном жаргоне шайбочки
означает 'деньги', то в жаргоне стиляг это не просто 'деньги', а
преимущественно 'денежные средства, приобретенные нетрудовым или нечестным
путем' и т. д.
Условные
языки и жаргоны охотно прибегают к иноязычным заимствованиям. Усвоению иноязычных
заимствований отчасти способствовал подвижной образ жизни некоторых социальных
групп — ремесленников, торговцев, уголовных элементов и др.
Однако
главная причина заключается в том, что непонятное иноязычное слово является
хорошим средством маскировки. Так, в русских условных языках исследователями
обнаружены слова, заимствованные из цыганского языка, например дуёк 'два
рубля', ср. цыг. дуй 'два' деш 'десять рублей', ср. цыг, деш
'десять', парняга 'двадцать пять рублей', от цыг. парно 'белый', шур
'вор' от цыг. чорес 'воровать' и т. д. [17, 235— 240]. Встречаются
цыганские элементы и в русском воровском жаргоне, например, хрять
'бежать, идти' от цыг. te px'ires 'ходить,
бродить' [7, 151], тырить, толкать 'красть' восходит к цыганскому
глаголу te terк's, имеющему
значение 'держать, иметь, брать, ждать', и т. д. [7, 153].
Встречаются
в условных языках, правда, в небольшом количестве, заимствования из германских
языков, например, агунда 'собака', флеш 'мясо', стод
'бог', ср. шв. stod 'изваяние, статуя' [14, 231]. Из германских
заимствований, встречающихся в воровском жаргоне, можно отметить такие слова,
как блатной 'представитель уголовного мира'. По мнению В. В. Стратена,
это слово пришло в русский язык через польские арго из немецкого<489>Rotwelsch, где имеются слова platt 'доверенный', Blatter 'вор'
ср. также в языке идиш blat 'доверенный, согласный на что-либо', польск. blat
'укрыватель краденого', blat byč 'согласиться на
что-либо'. Далее, клифт, 'пальто, пиджак' из немецкого арготического Kluft
'одежда' [62, 134] и т. д.
Отмечены
также заимствования из польского и украинского языков. Встречаются отдельные
заимствования из еврейского, например, ксива 'письмо', хипес
'ограбление при участии красивой проститутки', хевра 'воровская
компания или шайка' [69], масемат 'кошелек' [42, 123], а также
заимствования из тюркских языков, например, сара 'деньги' от тат. сары
'желтый', вероятно при посредстве жаргонного слова рыжье 'деньги', кич
'тюрьма' от тат. k'ičä 'ночь, мрак' и т. п. [28, 166—179]. В
условных языках странствующих торговцев и ремесленников обнаруживаются слова
греческого происхождения, например, кимать 'спать', кисара
'четыре копейки', пенд 'пятак', декан 'десять копеек' [20], херка
'рука', микро 'мало' и т. д. В некоторых условных языках встречаются
заимствования из финно-угорских языков, главным образом из мордовского,
например: альма 'окно' от эрзя-морд. вальма 'окно', качам
'дым' от эрзя-морд. качамо 'дым', кулыснуться 'умереть' от
эрзя-морд. куломс 'умереть', ламо 'много', ср. эрзя-морд. ламо
'много', тракс 'корова', ср. мокша-морд. тракс 'корова' и т. д.
[16, 260—268].
Жаргоны
используют в основном словообразовательные средства того языка, на базе
которого они существуют, хотя абсолютного единства в этом отношении между ними
нет. Словообразовательные средства так называемых условно-профессиональных языков
шире. В таких жаргонах, как студенческий, жаргон уголовников, их значительно
меньше. При всем этом различии жаргонам, существующим на базе русского языка,
присущи некоторые излюбленные суффиксы имен существительных. Эти суффиксы следующие:
1) -ак/-як — слабак 'неспособный сделать что-либо', общак
'общежитие', кисляк 'лимон', висляк 'огурец', ховряк 'барин'
и т. д.; 2) -ач — стукач 'доносчик', строгач 'строгий
выговор', левач 'работающий налево' (незаконно), липач
'изготовляющий фальшивые деньги или документы', трепач 'говорящий
вздор', ширмач 'карманный вор' и т. д.; 3) -арь — тихарь
'переодетый агент уголовного розыска', дикарь 'не курортник' и т. д.; 4)
-ага/-яга — штормяга 'сильный шторм', работяга 'работающий в
лагере за другого', шарага 'компания «своих»' и т. д.; 5) -уха —
кинуха 'кинотеатр', степуха 'стипендия', маруха 'любовница
вора', вечеруха 'вечеринка', бармуха 'овца', косуха
'тысяча' и т. д.6 Довольно часто употребляется суффикс -ник,
например:<490> обзетильник 'обманщик', сумарник 'амбар', бухарник
'стакан и т. д. В обычном разговорном, а также литературном языке эти суффиксы
употребляются в словах со стилистически сниженным значением, имеющих нередко
фамильярный оттенок. В жаргонах они используются в целях придания словам
своеобразной экспрессии.
Довольно
часто, опять-таки в целях придания экспрессия, используются в жаргонах слова с
уменьшительными суффиксами (инфантилизм речи), например: кадришка
'девушка', клифтишка 'пиджак', киношка 'кино', обаяшка
'обаятельная девушка', междусобойчик 'выпивка в узком кругу' и т. д.
Очень часто
имеет место прием включения («сведения» — по А. А. Реформатскому,
универбизации), выражающийся в сведении внешней синтагмы к внутренней: ср. Третьяковка
'Третьяковская галлерея', Ленинка 'библиотека им. В. И. Ленина', зачетка
'зачетная книжка' и т. п. Этот прием восходит еще к 40-м годам XIX в.
В
студенческом жаргоне употребителен искусственный суффикс -он, например,
выпивон 'выпивка', закусон 'закуска', рубон 'еда', потрясон
'потрясение' и т. д. Типичны для этого жаргона также сокращения типа рест
'ресторан', теле 'телевизор', пед 'велосипед' и т. д. [59, 54].
В некоторых
условно-профессиональных жаргонах в целях придания обычным словам непонятной
формы широко применялся прием префиксации слогов ку или ша, шу,
например, кутуча 'туча', кугора 'гора', кулуг 'луг', кувечер
'вечер', шурека 'река', шуветер 'ветер', шугром 'гром' и
т. д. [55,6—7]. Существовал также так называемый говор «по щам», отличительная
особенность которого состояла в том, что слово удваивалось, причем в первый
раз начальный согласный заменялся на ш, а во второй раз конечный согласный
— на ц. Например, шовроц = ров, шайдац = дай и т. д. [29,
2].
В потайном
языке немецких буршей, так называемом Li-Sprache, в целях
маскировки использовался слог -li-, например, Liliebe — Liebe
'любовь', haliben — haben 'иметь' и т. д. [52, 158].
НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ ОСОБЕННОСТИ
СОЦИАЛЬНЫХ РАЗНОВИДНОСТЕЙ РЕЧИ
Наряду с
весьма существенными различиями, социальные разновидности речи имеют некоторые
общие особенности. Одна из таких особенностей состоит в том, что, подобно
территориальным диалектам, социальные разновидности речи также имеют территориальные
различия. Совершенно очевидно территориальное раз<491>личие так
называемых крестьянских диалектов, поскольку различны сами территориальные
диалекты. Территориальные различия обнаруживает также профессиональная и
жаргонная лексика.
Проф. П. Я.
Черных приводит некоторые оленеводческие термины, распространенные в Колымском
крае, например, выпороток 'молодой олений теленок не старше двух месяцев
от рождения', каргин 'убойный олень чукотской породы', комляк
'олень, еще не достигший одного года', лончак (от лонись 'в
прошлом году') 'олень по второму году', третик 'олень третьего года', полетень
'мягкая часть оленьего мяса, снятая с заднего стегна', шастина 'часть
оленьего стада в 50—100 голов' и т. д. Русская оленеводческая терминология
Печорского края имеет совершенно другой характер, например, неблюй
'молодой олень, не достигший годового возраста', хорь
'олень-производитель в возрасте 3—4 лет', езейка 'скребок для выделки
шкур' и т. п.7
Вспоминая
свои гимназические годы, Е. Д. Поливанов писал: «Я помню, как нам во втором-третьем
классе, например, в голову не приходило употребить в разговоре между собою
слово «угостить»: оно регулярно заменялось через «фундовать», «зафундовать»...
Совершенно не употреблялось и слово «товарищ» в таких, напр., случаях, как «он
— хороший товарищ»: надо было сказать кулей, «хороший товарищ» — штрам кулей и
т. д.» [50, 161]. По-видимому, это был какой-то местный гимназический жаргон
города Риги. Современному молодежному слэнгу эти слова неизвестны. Говоря о
воровском жаргоне, Е. Д. Поливанов отмечал, что единого блатного языка у нас
(как, вероятно, и в других больших странах) не имеется: кроме наиболее
распространенной (но текучей в хронологическом отношении, т. е. с каждым годом
претерпевающей значительные изменения) системы криптолалического языка
настоящих уголовных преступников и диалектальных ее вариаций — по отдельным
районам, часто даже по отдельным тюрьмам — есть еще целый ряд лишь
приближающихся к «блатной музыке», но весьма разнообразных жаргонов (или просто
совокупностей словарных особенностей), иногда не носящих уже криптолалического
характера, из которых каждый объединяет специфическую группу социальных низов
(напр., или проституток, или шулеров, или беспризорных и т. д.), притом в
данном только географическом районе, иногда в данном только городе [50, 167].
В. Тонков,
занимавшийся в 30-х годах исследованием воровского жаргона, отмечал, что в
словарях московских тюрем преобладал архаическо-национальный элемент, а в
языке воров западных тюрем чувствовалось западное влияние [65, 55].
Существует
жаргонная лексика, имеющая значение только<492> для определенного города,
например, в жаргоне спекулянтов часть улицы Горького в Москве от гостиницы
Москва до площади Моссовета называется Плешка; Аннушка — трамвай «А» в
Москве, Павлинка — проспект Павлина Виноградова в Архангельске и т. д.
Профессиональная
и жаргонная лексика так же, как все в языке, исторически изменчива. Бытовая
профессиональная лексика меняется значительно быстрее, чем специальная
техническая и научная терминология, что естественно связано с прогрессом в
области техники. Так, например, с изменением техники изготовления плотов, с
введением сплоточных машин, связывающих бревна проволокой, а также с устранением
широко применявшегося ранее метода самосплава древесины без помощи катеров, исчез
целый ряд специфических терминов, например, ромшина 'толстая поперечная
жердь, к которой прикреплялись бревна с помощью черемуховых виц и клиньев', прикол
'толстый кол или столбик, к которому прикрепляли канатом плот в случае сильного
ветра', лотовка 'большой плот с применением волочащихся по дну реки
лотов или металлических грузов' и т. д. В языке архангельских поморов начинает
исчезать некогда широко распространенное слово карбас 'большая парусная
лодка'. Сейчас, когда на карбасах вместо паруса стали ставить моторы, они уже
называются не карбасами, а дарами; исчезло слово стрик или стрики
— так назывались раньше с прибавлением более точных определений ветры
шестнадцати румбов, отличаемые на компасе между главными румбами и межниками,
например: Стрик запада к шолонику 'ветер 258 3/4° 3'.
«Профессиональный
диалект русского летчика, — замечает Л. В. Успенский, — не есть, конечно, нечто
неизменное во времени и целое по своему составу. Язык, на котором сообщаются
(в своем кругу и по профессиональным надобностям) советские летчики до сих
пор, далеко не сходен с тем, как изъяснялись летчики-офицеры в Севастополе и
Гатчине в 1912—1913 гг.» [66, 165].
Не остается
неизменной и жаргонная лексика. Жаргонные слова конкурируют между собой. Все менее
выразительное оказывается в большей степени подверженным исчезновению. Любопытно
отметить, что из многих названий воровских притонов, как-то: гоп, хевра,
хаза и малина — наиболее конкурентоспособным оказалось название малина.
Другие названия или суживают свое значение, например, гоп, хевра, или
исчезают (хаза).
А. М.
Хирьяков рассказывает об уголовном арестанте, который подметил изменения в
воровском жаргоне петербургских трущоб Крестовского. «Теперь многое изменилось,
— говорил Митька-маляр. — Умственнее язык стал. Прежде, например, бумажник
называли: лопата, а теперь говорят кожа; лом у Крестовского называли фомка.
Почему фомка? Неизвестно. А теперь говорят:<493> Гитара. Умственнее!» (А.
М. Хирьяков. Три встречи. «Современник», 1911, №1, стр. 352). Сильно меняется и
студенческий жаргон. В прежнее время в среде семинаристов были распространены
такие слова, как банка 'удар, побои', банку дать 'побить', взорвать
'получить что-нибудь на чай', выкусывать 'проделать что-нибудь', золотарь
'бродяга, пропойца', кабалиться 'срезаться при ответе урока', ковать
'сочинять, говорить от себя, а не по книге', мылявый 'льстивый, хитрый',
скоблить 'учить наизусть', удить 'подглядывать в книгу при
ответе урока' и т. п.8 В современном студенческом жаргоне эти
слова уже не употребляются. Исследуя студенческий жаргон, Л. И. Скворцов
отмечает, что строгое синхронное описание жаргона затрудняется тем, что его
лексический состав во многих своих частях подвижен, непостоянен; иногда даже
через год-другой многое воспринимается носителями как устаревшее и перестает
активно употребляться, что-то входит в моду как новое; происходит постоянное
пополнение синонимических рядов и т. д. [59, 50].
Обычно
языковой базой жаргона является просторечный стиль речи. Характерные черты
просторечия придают некоторые общие черты жаргонам, например, наличие слов и
выражений с ярко выраженной экспрессивной окраской. Кроме того, просторечие
способствует переносу слов из одного жаргона в другой.
ПРОНИЦАЕМОСТЬ ЛЕКСИЧЕСКИХ СИСТЕМ СОЦИАЛЬНЫХ
ВАРИАНТОВ РЕЧИ И ИХ ВЗАИМОВЛИЯНИЕ. СВЯЗЬ ЖАРГОННОЙ ЛЕКСИКИ С ПРОСТОРЕЧИЕМ.
ОБРАЗОВАНИЕ ИНТЕРЖАРГОНА
Социальные
варианты речи (профессиональные и условные языки, жаргоны) не имеют
собственного грамматического строя, отличаясь друг от друга только в области
лексики. Поскольку лексика любого языка обладает высокой проницаемостью, то и
социальные варианты речи не имеют абсолютно непроницаемых лексических систем.
Литературный язык постоянно пополняется за счет диалектной и просторечной речи,
просторечие само обнаруживает различные степени приближения к литературной
речи. Всюду происходит взаимовлияние и взаимопроникновение различных
лексических систем. Слова одного жаргона часто переходят в другой. Слова
условных языков странствующих торговцев и ремесленников попадают в жаргон
уголовников, оттуда они проникают в жаргоны школьников, студентов, стиляг,
спекулянтов и т. д. Проникают в жаргоны также слова из различных профессиональных
лексических систем и профессиональных жаргонов.<494>
Жаргонные
слова не только кочуют из жаргона в жаргон, но довольно часто проникают и в обычную
разговорную речь. Особенно благоприятной средой для проникновения всякого рода
арготизмов является просторечная лексика. Просторечная лексика отличается
специфической экспрессивной стилистической окраской фамильярности, иронии,
бранности, шутки, ласки, презрения. Слова разговорной бытовой лексики, называя
что-либо, дают также и определенную оценку называемого. Будучи не связано
строгими нормами, просторечие постоянно создает различные новые образные слова,
метафорические выражения и т. п. В нем всегда ощущается нужда в новых средствах
экспрессии. Неудивительно, что каждое жаргонное слово, которому часто нельзя
отказать в особой образности, оригинальности, экспрессивности и броскости,
является находкой для просторечия.
Некоторые
исследователи отмечали в 20-х годах как своего рода бедствие необычайное засорение
языка школьников блатными словами. Однако это бедствие имело некоторые
объективные причины. Дело в том, замечает Е. Д. Поливанов, что у этих
«хулиганских слов» более обильное отдельными представлениями содержание, чем у
обыкновенных (а потому и пустых в известном отношении) эквивалентов из нормального
языка, и этим более богатым содержанием, разумеется, и объясняется то, что их
предпочитают обыкновенным словам [50, 161].
В обиходной
речи можно найти немало слов и выражений жаргонного происхождения, например: пацан
(обращение к несовершеннолетним), стырить 'украсть', подстрелить
'выпросить что-нибудь', припухать 'спать', офонареть 'потерять
рассудок, поглупеть', филонить 'бездельничать', загнать
'продать', капать 'доносить', будка 'физиономия', блатной
'принадлежащий к уголовному миру', кумбола 'голова', женатик
'женатый человек', предки 'родители', бабочка
'рубашка-безрукавка', поднять хай 'поднять шум', в ажуре 'в
порядке', каюк 'конец, гибель', амба 'окончательно, всё'
(например: двадцать пять рублей и амба) и т. д.
Жаргонные
слова, проникая в просторечие, часто лишаются своей ярко выраженной социальной
окрашенности и зашифрованности, нередко они переосмысляются и образуют так
называемый интержаргон, или слой арготической или просторечной лексики, что
ведет к известному сближению различных социальных разновидностей речи. Границы
между ними становятся менее отчетливыми и определенными.
Пополняя
свой лексический запас из самых различных жаргонов, интержаргоны нередко
используют и лексику так называемых профессиональных языков, например, шуровать
'энергично работать' взято из специального словаря кочегаров, где оно означает
'бросать дрова или уголь в топку', маскироваться 'бездельничать'
заимствовано из армейского жаргона и т. д.<495>
Границы
между различными социальными вариантами речи становятся еще более трудноопределимыми,
если принять во внимание, что почти каждый человек является носителем
нескольких лексических систем, принадлежащих разным социальным вариантам речи.
Показательным в этом отношении является язык моряков и летчиков.
Квалифицированный моряк безусловно знаком с определенной профессиональной
лексической системой, касающейся его специальности. Он отдает себе отчет в том,
что означают такие слова, как кнехт, шканец, кильватер, шпангоут, клюз и
т. д. Одновременно ему известны слова и выражения морского жаргона, например, пришвартоваться
к девушке т. е. 'идти рядом с ней', бросить якорь, т. е. 'жениться'
и т. д. Ему, конечно, известен также — как воспоминание о годах студенчества
— студенческий слэнг и элементы лексики других жаргонов.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86
|
|