Реферат: Кризис родового строя и возникновение холопства на Руси конца Х- начала XI века

Если А. А. Зимин, Л. В. Черепнин, П.А.Пьянков и М.Б.Свердлов появление социального термина “холоп” объясняли, исходя из внутренних условий развития древнерусского общества, то А. Я. Яковлев свел все к внешнему заимствованию. Он полагал, что “термин _________ -________ и sclaveni получил сначала у византийцев и арабов а потом, вероятно, и у персов универсальный объемлющий смысл, начав суммарно обозначать всех славян, не взирая на их более или менее мелкое племенное дробление. Ожесточенные войны с воинственными соседями или непокорными подданными, какими были балканские славяне для византийцев V—VII вв., вызвали появление на византийском и других средиземноморских рынках большого количества военнопленных из среды именно славянских народностей. Эти военнопленные невольники захватывались не только на восточном, но и на западном фланге поселений славянства, где на них нападали германцы. Славянские рабы становятся одним из самых ходовых товаров на среднеазиатских, мессопотамских и на всех средиземноморских рынках, причем специалистами по этой торговле на востоке являются арабы и евреи, а на западе — византийские греки. Особенно значительные массы славянских рабов появились на рынке после ударов, нанесенных славянству Карлом Великим, Людовиком Немецким и имп. Оттоном 1, победы которых над славянами повыбрасывали на итальянские, испанские и африканские невольничьи базары огромные партии военнопленных славянских невольников. Вот почему и на востоке, и на западе нарицательным термином для обозначения невольников вообще сделалось племенное название именно "славян", прошедшее через ряд видоизменений и укоренившееся в разных вариантах едва ли не у всех западноевропейских народов. Слово "славяне" сохранило в то же время и свой этнический смысл, отличающийся от смысла социального, т.е. невольничьего...”.

Социальное явление,   заключенное в  слове ________-sclavus было настолько распространено в  Европе,  что это слово "уверенно надо разыскивать и в Чехии и в Польше”. Но ни в польском, ни в чешском языках оно не встречается. Значит, его “надо искать где-то в видоизмененной форме, в звуковой оболочке, подвергшейся чешской или польской обработке. Где же? Ответом на этот вопрос является чешское и польское chlop...” Впоследствии на Руси его усваивают в виде хлопа-хлапа-холопа. А.И.Яковлев даже устанавливает время когда русские заимствовали термин “холоп”: это отрезок между 1018 и 1031 гг., в пределах которого известно поселение польских пленников под Киевом. “Можно думать, — говорит А. И.Яковлев, — что именно посадка в эти годы под Киевом польских пленников и привела к переносу и утверждению в русском языке термина хлоп-хлап-холоп, хотя по-польски слово это обозначало не невольника в собственном смысле, а подневольного земледельца-холопа”.

Этимологические догадки, высказанные А. И.Яковлевым, решительно оспорил В. В. Виноградов. А. А. Зимин, хотя и сочувственно отнесся к “остроумной гипотезе А.И.Яковлева”, но не безоговорочно. “Термин "холоп" употребляется еще в 1016 г. (Правда Ярослава), т.е. до сношений с Болеславом 1”,- заметил он. Кроме того, этот термин “первоначально применялся к рабам. не связанным с землей”.    От себя “приложим”,  что еще в X в., если не раньше, т.е.   задолго до того, как. по А.И. Яковлеву, в лексику древнекиевского общества, проник термин “холоп”, на Руси пленников-рабов называли челядью. Зачем понадобилось брать со стороны новый термин для обозначения тех же пленников-рабов, ученый не поясняет,  оставляя читателя своей книги в недоумении.    Но самое существенное состоит, конечно в том. что термин “холоп” имеет праславянские корни. И это понятно, поскольку само слово “холоп” общеславянское.   Его находим в старославянском, болгарском, сербо-хорватском, чешском, словенском, польском и других славянских языках.

Важно отметить наличие в великорусском и украинском языках однокоренных слов “хлопец”, “хлопець”, “хлопчик”со значением парень, парнишка, паренек, мальчик, малый, мальчишка, малец и т. п., что уводит нас в область семейных возрастных отношений. Но отсюда совсем не следует, будто холопы “и как термин и как социальная категория длительное время существовали у восточных славян и означали лично зависимых от господина людей”. Нет никаких данных, подтверждающих столь смелое утверждение М.Б.Свердлова. Нельзя, на наш взгляд, говорить о существовании социальной категории холопов в родоплеменном обществе восточных славян. Надо, по-видимому, вести речь о поло-возрастной группе. К этому и М.Б.Свердлов, вроде бы, склонен, заявляя, что термин "холоп" в XI в. "стал обозначением не семейно-возрастной, а общественной категории", что "в родо-племенном обществе он обозначал людей неполноправных или младших в семье”-"подростка или лишенного родственных связей”. Однако из этих признаний он не делает должных выводов, связывая судьбы холопства главным образом с развитием классовых отношений у восточных славян, включая холопов в процесс социальной эволюции восточнославянского общества. И в этом крупный просчет исследователя.

Надо думать, что вплоть до распада родового строя, совершившегося, как мы знаем, на границе X-XI вв., восточнославянское слово “холоп”686 имело возрастное значение. По верному наблюдению В. В. Колесова, “в описаниях древнего родового быта холопч (или хлат, или хлопа) — молодой член общества, еще холостой и безбородый...”. Иначе, перед нами член общества, не достигший зрелого возраста и не прошедший инициацию. Естественно, он неполноправный член общества, но только в том смысле, что не пользуется правами тех, кто входит в высшую поло-возрастную группу. Здесь нет социального неравенства, хотя в родовом обществе холоп, будучи “молодым представителем племени”, служит “любому старшему в роде”. Но это — временная роль: с наступлением зрелости и прохождением инициации холоп становился полноправным членом рода и племени. Ясно, что при таких порядках о классообразовании и речи быть не может.

Совсем иное дело, когда слово “холоп” наполняется социальным содержанием. В этом случае возрастной критерий теряет прежний смысл: холопами делаются люди, не зависимо от возраста. Но теперь они, попадал в услужение к господину, превращаются в лица, социально неполноценные, поменявшие свою свободу на “работное” ярмо. Завязывается процесс формирования холопства как сословия или класса, занимающего собственное положение в общественной структуре, отличное от положения других социальных категорий. Но это становится реальностью лишь при разложении родового строя, происходившего, как мы неоднократно отмечали, в конце Х-начале XI в. Понятно, почему именно в это время термин “холоп” приобретает социальное звучание.

Впервые он упоминается в летописи под 986 г. в речи миссионера-“философа”. склонявшего Владимира принять христианство: “В Самарии же царьствова Иеровам, холоп Соломан, иже створи две корове злате, постави едину в Вефиле на холме, а другую в Еньдане, рек: "Се бога твоя, Израилю". И кланяхуся людье, а бога забыша”. Царь иудейский Иеровоам выступает тут в качестве холопа Соломона. По А. А. Зимину, “"холоп" в рассказе летописи фигурирует как раб, слуга уже с известным оттенком презрения”. Суждение слишком определенное и категоричное. Приведенный летописный отрывок позволяет говорить только о какой-то зависимости Иеровоама от Соломона, степень и характер которой установить, опираясь на цитированный текст, невозможно. Не улавливается в нем и “оттенок презрения”. Мы имеем лишь голый факт: Иеровоам — холоп Соломона. Важно, однако, что в летописной записи слово “холоп” уже не имеет того возрастного смысла, который был характерен для родового быта. Если согласиться с предположением А. А. Шахматова о том, что эта запись сделана при Ярославе, когда был составлен Древнейший свод 1039 г., то можно указать примерное время появления нового значения термина: это опять-таки рубеж X-XI вв.

Неоценимую  услугу  исследователю  оказывает Русская Правда, в частности статья 17 Краткой Правды, где читаем:   “Или холоп ударить свободна мужа, а бежить в хором, а господин начнеть не дати его, то холопа пояти, да платить господин за нь 12 гривне; а за тым, где его налезуть удареный тои мужь, да бьють его". В Пространной Правде встречем аналогичную статью, в которой есть указание на то, кем была внесена в законодательный сборник статья 17 Краткой Правды: "А се аже холоп ударить свободна мужа, а убежить в хором, а господин его не выдасть, то платити за нь господину 12 гривен; а затем аче и кде нелезеть удареныи тъ

Своего истьца, кто его ударил, то Ярослав был уставил убити и но сынове его по отци уставиша на куны, любо бити и розвязавше, любо ли взяти гривна кун за со-ром”. Последняя 65 статья Пространной Правды позволяет сделать предположение о принадлежности статьи 17 Краткой Правды к законодательству князя Ярослава Владимировича, а также о вхождении ее изначально в состав Древнейшей Правды, или Правды Ярослава. Впрочем, в исторической литературе существует мнение о позднем происхождении статьи 17 сравнительно с остальными статьями Древнейшей Правды. Такова, например, точка зрения Б. Д. Грекова. Впечатление “позднейшей интерполяции” вызвала эта статья у А. И. Яковлева. К Б. Д. Грекову и А. И. Яковлеву присоединился И. И. Смирнов. Правда, в отличие от названных исследователей, не утруждавших себя особенно доказательствами на сей счет, он попытался привести некоторые обоснования своей точке зрения.

И. И. Смирнов исходил из убеждения, что термин “холоп”, а следовательно и статья 17, есть исключительная принадлежность Правды Ярославичей. Но, обращаясь к идентичной 65 статье Пространной Правды с ее указанием "Ярослав был уставил”, историк датировал статью 17 временем не ранее первой половины Х1 столетия, допуская тем самым если не вхождение этой статьи в Правду Ярослава, то, во всяком случае, ее существование до составления Правды Ярославичей. В итоге провозглашенная И. И. Смирновым принадлежность термина “холоп” Правде Ярославичей теряет свою исключительность.

Установив ранний предел времени составления статьи 17, автор получил, как ему кажется, право вывести данную статью за рамки Древнейшей Правды, созданной якобы на основе “Закона Русского”, восходящего к эпохе более древней, чем первая половина XI в.699 Мы очень сомневаемся в том, что Древнейшая Правда отражает общественные отношения VIII-IX вв., как полагал Б. Д. Греков, или первой половины X в. (времен договоров с греками), как считал И. И. Смирнов.701 С нашей точки зрения, Древнейшая Правда (Правда Ярослава)— законодательный памятник, запечатлевший общественные условия Руси конца Х-начал а XI в., связанные с ломкой родовых отношений. Древнейшая Правда всецело принадлежит новой переходной (от первобытно-родового быта к общинно-территориальном) стадии развития Руси, хотя и основана на традиционных принципах обычного права. Вот почему упоминание в ней холопа, бывшего продуктом распада родового строя, вполне естественно. Следовательно, нет никаких причин относить, по примеру И. И. Смирнова, термин “холоп” только к Правде Ярославичей.

Несколько иначе, чем И.И.Смирнов,  решает задачу Л.В.Черепнин, который тоже говорит об отсутствии в Древнейшей Правде,  составленной, по мнению ученого, Ярославом в 1016 г., статьи 17, но при этом он, не различая по существу терминов “челядин” и “холоп”, полагает, будто данная статья “представляет собой дополнение к с.11 Древнейшей Правды, где также речь шла об укрывательстве несвободного человека, только не его владельцем, а другим лицом. Дополнение это вполне могло быть сделано в 1036г. Новый термин "холоп" заменил старое словоупотребление "устава и закона русского" - "челядин". Думается, Л.В.Черепнин тут не прав, поскольку статья 11 и статья 17 Правды Ярослава посвящены разным казусам. В первой законодатель имеет в виду злостное укрывательство чужого раба-челядина нарушающее право собственности рабовладельца, а во-второй - вполне легальную, предусмотренную законом возможность оказать провинившемуся рабу-холопу покровительство, спасая его от расправы со стороны “ударенного мужа”. Нельзя поэтому рассматривать статью 17 как дополнение к статье П. Перед нами два самостоятельных установления, касающиеся различных казусов. А это показывает поспешность вывода Л. В. Черепнина о замене термина “челядин” термином “холоп”. Вернее было бы говорить о сосуществовании этих терминов в той части Краткой Правды, которую исследователи называют Древнейшей Правдой, или Правдой Ярослава.

Таким образом, статья 17 знакомит нас с представителем новой, так сказать, популяции рабов в Древней Руси — холопом. Она замечательна еще и тем, что поверяет одну из важнейших причин, побуждавших свободных людей менять свою свободу на холопью неволю: стремление найти покровительство и защиту, а то и элементарную материальную помощь, чтобы попросту выжить.   Понятно, что подобное стремление могло возникнуть в обстановке расстройства традиционных общественных связей, обеспечивающих безопасность и благополучие  индивида в  родовом обществе.     Кроме  того  статья 17 свидетельствует о приобретении термином “холоп” социального смысла взамен прежнего возрастного содержания, поскольку холоп “здесь ясно определяет крайнюю степень рабской зависимости от господина  так как ему грозило смертью оскорбление "свободного мужа"”. Статья, наконец, помогает исследователю разобраться в том, когда это все произошло, указывая на конец Х-начало XI в.

Из сказанного выше следует, что состав рабов в Древней Руси на рубеже X-XI вв. претерпевал существенные изменения, пополняясь за счет представителей местного населения. Такой ход развития рабства на Руси показывает ошибочность широко распространенного среди новейших историков мнения о замене в XI в. термина “челядин” словом “холоп”. Между тем, некоторые исследователи выводят отсюда концептуальные идеи насчет социальной эволюции Руси. К ним относится, в частности, И. И. Смирнов, для которого “наличие в Краткой Правде двух параллельных терминов — “холоп” и “челядин” — представляет большой интерес в плане социальном, позволяя поставить эти термины в связь с общим процессом развития социально-экономических отношений Руси в XI в. Дело в том, что внутри Краткой Правды термины “холоп” и “челядин” четко размежевываются, распределяясь между Древнейшей Правдой и Правдой Ярославичей”. По И. И. Смирнову, это означает, что в Правде Ярославичей произошла замена термина “челядин” на термин “холоп”. Сама же смена терминов “представляет собой отражение и выражение тех процессов, которые характеризуют эволюцию челяди.  В XI в. понятие "челядин" уже перестало быть адекватным понятию "челядь": "термин челядь в XI в. заключает в себе уже понятие более сложное, чем рабы". Поэтому единый и аморфный термин "челядин" в Правде Ярославичей" заполняется новым содержанием", распадаясь на челядина-смерда и челядина-холопа и включая в себя и такой ингредиент, как "рядович" (которому посвящена ст.25 Правды Ярославичей)".

Сложность, однако, состоит в том, что термин "челядин" присутствует в Пространной Правде. Этот для И.И.Смирнова "неожиданный факт” находит удовлетворительное объяснение в характере Пространной Правды" составитель которой воспроизвел архаический термин, потерявший реальный смысл. Поэтому причину “возрождения в тексте Пространной Правды термина "челядин" (отсутствующего в Правде Ярославичей) следует искать не в области социально-экономических отношений Руси XII-XIII вв., а в редакционных особенностях текста Пространной Правды, сохранившей в статьях с термином "челядин" (как и в некоторых других) архаическую терминологию источников, положенных в основу данных статей”.

Ссылка на “редакционные особенности Пространной Правды” при объяснении наличия в ней термина “челядин” нас удовлетворить не может. Ее отвергает и такой знаток Русской Правды, как А. А. Зимин. “Трудно допустить, —пишет он, возражая И. И. Смирнову — что в лице составителя Пространной редакции Русской Правды мы встречаем лишь "механического сводчика" старых текстов. К тому же термин "челядь" не исчез, а продолжал существовать в XII- XIII вв. (в Галиче и Новгороде во всяком случае)". К этому надо добавить, что с челядью и челядином мы встречаемся не только в XII-XIII вв., но в XI в., причем и в других местностях Руси, помимо Галича и Новгорода. Что касается “четкого размежевания” терминов “челядин” и “холоп” между Древнейшей Правдой и Правдой Ярославичей, то оно, как мы видели, размыто самим И.И.Смирновым датировавшим статью 17 отрезком времени ("не ранее первой половины XI в.") предшествовавшим законотворчеству Ярославичей.    Но необходимо также помнить об условности обращения исследователей к Древнейшей Правде и Правде Ярославичей. Ведь они не располагают двумя отдельными и самостоятельными законодательными кодексами   а держат в руках Краткую Правду, соединившую в себе раз-Современные законоположения.   По мнению авторитетных ученых,  она отличается цельностью.   “Для того   чтобы разделить Краткую Правду на два различных документа, —пишет М. Н. Тихомиров,— надо иметь уверенность в том, что мы имеем в ней обычный сборник, в который были вписаны два памятника, лишь механически соединенные вместе.    Но как раз эта мысль и не может быть доказана, так как есть все основания думать, что дошедший до нас текст Краткой Правды представляет собой сборник, положивший 'в свое основание несколько источников, которые соединены в один памятник после соответствующей переработки и редакционных изменений”.

А вот суждение другого крупного специалиста в области изучения Русской Правды: “Правда Ярослава вместе с новеллами Ярослава и Правда Ярославичей с новеллами Ярославичей существовали самостоятельно. Вероятно, наблюдались противоречия между их нормами или во всяком случае существовали различия в формулировках отдельных норм. Естественно, что в конце концов возникла настоятельная необходимость в объединении этих двух основных пластов, норм Русской Правды. Это объединение и было произведено. Была составлена Краткая Правда”

Если согласиться с  М.Н.Тихомировым  и   С.В.Юшковым (а нам кажется,   что  с  ними  нужно   согласиться), придется тогда признать, что упоминание челядина в той части Краткой Правды, которую принято называть Древнейшей Правдой, или Правдой Ярослава, актуально для всех ее частей, т. е. для законодательного сборника в целом.    А это означает, что челядь как рабская категория существовала на Руси и во времена Ярославичей во второй половине XI в., что никакой замены челяди холопами не произошло,  а обе группы рабов (и челядь и холопы)  бок о бок жили в древнерусском обществе, не вытесняя и не сменяя друг друга.    Причиной тому  были разные источники происхождения челядинства и холопства: в первом случае войны и плен,   а во  втором — внутренние  процессы  имущественной и социальной дифференциации.     Челядинство было древней формой рабства, возникшей в эпоху восточнославянской первобытности.    Оно значительно старше холопства, что закономерно, ибо  “рабство соплеменников становится возможным лишь при разрушении кровнородственных отношений, вытеснении их связями территориальными... ”.    Возможность эта,  как мы знаем,  появилась  в конце Х-начале  XI в.     Однако М.Б.Свердлов уверяет, будто “холопство как общественный институт сложилось до XI в.”. Ему кажется, что Краткая Правда подтверждает такое предположение.   Тут М.Б.Свердлов, похоже, обольщается.   Краткая Правда, по обоснованному мнению И. И. Смирнова, отразила в себе “начальный этап истории термина "холоп"". То же caмoe, конечно, надо сказать и о холопстве как социальном явлении.    Простое сопоставление Кратной Правды с Пространной Правдой убеждает в мысли о холопстве XI в.  как формирующемся институте, т.е.   находящемся в процессе становления.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8