Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа 
Степень общественной опасности данного преступления выходит
за рамки видового объекта главы 32 Уголовного кодекса Российской Федерации, и
поэтому оно не может быть отнесено к преступлениям против законной деятельности
сотрудников правоохранительных органов по охране общественного порядка и
обеспечению общественной безопасности[41].
Нам представляется, что конструкция рассматриваемого состава
преступления, когда жизнь при умышленном посягательстве на нее является не
основным, а дополнительным объектом уголовно-правовой охраны, не является
безупречной, так как жизнь всегда более важное благо, чем деятельность лица.
При решении вопроса об объекте посягательства на жизнь
сотрудника правоохранительного органа[42] в литературе существуют
две позиции: согласно одной - объектом преступления, предусмотренного ст. 317
УК РФ, является законная деятельность сотрудника правоохранительного органа,
военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности
и жизнь указанных лиц, а также их близких[43], согласно другой
позиции, объектами данного преступления являются: 1) порядок управления,
который в данном случае нарушается путем физического воздействия на субъектов
управленческой деятельности; 2) жизнь сотрудника правоохранительного органа,
военнослужащего или их близких; 3) законная деятельность указанных лиц по
охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности[44].
При решении вопроса об объекте преступления, предусмотренного
ст. 317 УК РФ, сторонники представленных позиций, выдвигая на первое место
законную деятельность сотрудников правоохранительных органов по охране
общественного порядка и обеспечению общественной безопасности или порядка
управления, не учитывают в полном объеме, по нашему мнению, социальную
значимость такого объекта, как жизнь человека, по сравнению с деятельностью
данных лиц. Нам представляется, что непосредственный объект этого преступления
- это жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их
близких, а законная деятельность указанных лиц по охране общественного порядка
и обеспечению общественной безопасности выступает в качестве дополнительного
объекта[45]. На наш взгляд, жизнь -
всегда более важное благо, чем деятельность. Игнорировать личность, ее благо и
интересы как объект защиты от преступного посягательства, предусмотренного ст.
317 УК РФ, было бы неправильно, так как это не соответствовало бы ст. 2
Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что человек, его права и
свободы являются важной ценностью, а обязанностью государства является
признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина. Мы
разделяем существующую в теории уголовного права позицию, согласно которой
каждое преступление имеет свой непосредственный объект.
В составе рассматриваемого преступления законодателем были
фактически объединены два состава, известных УК РСФСР 1960 г. (ст. 191.1 и
191.5). При этом редакция данной статьи отличается от редакции указанных статей
прежнего Кодекса в первую очередь тем, что вместо перечисления, как это было в
УК 1960 г., самых различных категорий потерпевших в ст. 317 УК 1996 г. указаны
лишь три их разновидности: сотрудник правоохранительного органа,
военнослужащий, их близкие. Повышенная общественная опасность этого
преступления, являющегося наиболее опасным из всех деяний, включенных главу 32
УК РФ, определяется прежде всего особой важностью его непосредственного
объекта.
Охрана общественного порядка осуществляется сотрудниками
правоохранительных органов или воинскими патрулями, а общественная безопасность
обеспечивается задержанием правонарушителей, оперативно-розыскной
деятельностью, ведением проверки по фактам правонарушения, дознания по
уголовным делам. В новейшей уголовно-правовой литературе отчетливо
прослеживается единый подход к кругу лиц, которые могут быть потерпевшими от
посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа.
Так, А.С. Никифоров полагает, что «под правоохранительным
органом следует понимать орган (или лицо), охраняющий (охраняющее) порядок и
общественную безопасность методом силового правоприменения, т.е. охраняющий
(охраняющее) правопорядок»[46].
По мнению А.В. Кладкова, «потерпевшие - сотрудники
правоохранительного органа, военнослужащие, обеспечивающие охрану общественного
порядка и общественной безопасности, или их близкие. Таковыми сотрудниками
являются работники милиции, прокуратуры, ФСБ, МЧС России»[47].
Н.Г. Иванов считает, что «в качестве потерпевших закон
называет сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих, их близких. К
сотрудникам правоохранительных органов, выполняющих функции по охране
общественного порядка, относятся лица, наделенные в законном порядке
полномочиями по охране жизни, здоровья, прав и свобод граждан, собственности,
интересов общества и государства от преступных и иных противоправных
посягательств, а также наделенные правом применения мер принуждения»[48].
Г.Н. Борзенков указывает: «Сотрудник правоохранительного
органа - это прежде всего штатный сотрудник различных служб и подразделений
милиции, в задачи которых входит охрана общественного порядка и обеспечение
общественной безопасности. Сотрудники иных служб и подразделений милиции не
могут рассматриваться в качестве потерпевших от данного преступления. Сказанное
относится и к сотрудникам иных правоохранительных органов (ФСБ и различных
специальных служб)»[49].
С.В. Максимов определяет сотрудника правоохранительного
органа как «гражданина РФ, исполняющего в порядке, установленном федеральным
законом, обязанности прокурора; следователя; лица, производящего дознание;
лица, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность; сотрудника органов
внутренних дел, осуществляющего охрану общественного порядка и обеспечение
общественной безопасности, исполнение приговоров, определений и постановлений
судов (судей) по уголовным делам, постановлений органов расследования и
прокуроров; сотрудника органов контрразведки; судебного исполнителя; сотрудника
федеральных органов государственной охраны; а также иные обязанности в органах,
для которых охрана правопорядка согласно закону является основной или одной из
основных задач»[50].
Н.И. Ветров полагает, что «законная деятельность сотрудников
правоохранительных органов и военнослужащих по охране общественного порядка и
обеспечению общественной безопасности включает в себя: несение ими постовой и
патрульной службы на улицах и в других общественных местах; поддержание порядка
во время проведения демонстраций, митингов, зрелищ, спортивных соревнований и
других массовых мероприятий; при ликвидации последствий аварий, общественных и
стихийных бедствий; предотвращение или пресечение противоправных посягательств»[51].
Таким образом, под правоохранительным органом следует
понимать орган (или лицо), охраняющий (охраняющее) общественный порядок и
общественную безопасность методом силового правоприменения, то есть охраняющий
(охраняющее) правопорядок. Это, например, милиция, другие органы внутренних
дел, ФСБ РФ и их сотрудники, наделенные властными правомочиями[52].
Между тем не следует, и преувеличивать эффективность
действующей нормы, сформулированной в ст. 317 УК РФ в ее настоящей редакции,
так как она направлена на уголовно-правовую защиту неоправданно узкого круга
субъектов государственно-властных полномочий только сотрудников
правоохранительных органов, военнослужащих и их близких. В отличие от ст. 318 и
319 УК РФ, ориентирующихся на борьбу с насилием в отношении всех представителей
власти и оскорблением их, она не обеспечивает столь необходимой на сегодняшний
день правовой защиты должностных лиц, контролирующих органов, а также иных
должностных лиц, наделенных в установленном законом порядке распорядительными
полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости[53].
Помимо этого, ст. 317 УК РФ диссонирует с содержанием Федерального закона «О
государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и
контролирующих органов» от 20 апреля 2005 г., который призван обеспечивать
равнозначную правовую защиту сотрудников как правоохранительных, так и
контролирующих органов Российской Федерации[54].
Посягательство лица на объект преступления с целью причинения
ему общественно опасного вреда - это такая деятельность лица по реализации
преступного намерения, при помощи которой преднамеренный замысел должен быть
непосредственно приведен в исполнение.
Стадии осуществления преступного намерения возможны лишь при
реализации преступлений, совершаемых с прямым умыслом. Это обусловлено тем, что
стадии представляют собой определенные этапы реализации преступного умысла,
направленного на осуществление конкретного преступления, а потому являются
целенаправленной преступной деятельностью. Разъяснение Пленума Верховного Суда
РСФСР, приведенное в Постановлении от 24.09.1991 № 3 «О судебной практике по
делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции,
народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по
охране общественного порядка», о том, что «убийство указанных лиц совершается
как с прямым, так и с косвенным умыслом, а покушение на их убийство - лишь с
прямым умыслом» (п. 9), в части убийства их с косвенным умыслом нельзя признать
основательным[55].
Преступления, предусмотренные статьями 317 УК РФ, являются
особо тяжкими, и за совершение любого из них возможно наказание в виде лишения
свободы на срок от 12 до 20 лет либо смертной казни или пожизненного лишения
свободы. Вопрос о понятии посягательства на жизнь, а следовательно, о
конструкции этих составов преступлений имеет не только теоретическое, но и
практическое значение. Все эти составы преступлений одночастные.
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 22.09.1989 № 9
«О применении судами законодательства об ответственности за посягательство на
жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а также
военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного
порядка» (подп. «г» п. 5) и Пленум Верховного Суда РСФСР в Постановлении «О
судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство
работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением
ими обязанностей по охране общественного порядка» (п. 9) разъяснили, что под
посягательством на жизнь надлежит рассматривать убийство или покушение на
убийство работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью
по охране общественного порядка. Единственное, с чем следует согласиться, - с
правильным пониманием посягательства на жизнь как деятельности лица по
реализации преступного намерения, при помощи которой преднамеренное убийство
потерпевшего должно быть непосредственно приведено в исполнение.
Так 5 августа 2008 года, примерно в 22 часа 05 минут, Ц.,
находясь в состоянии алкогольного опьянения, имея при себе нож, пришел во двор
дома, где проживает его бывшая сожительница Г., и стал стучать в окна
указанного дома, нарушая тем самым общественный порядок и мешая отдыхать Г.
В 00 часов 35 минут 6 августа 2008 года, Г., желая пресечь
указанные действия Ц. и выпроводить последнего со двора ее дома, позвонила в
ОВД Большечерниговского района Самарской области и вызвала для оказания помощи
наряд милиции.
У Ц., который не желал ехать вместе с сотрудниками милиции в
отделение милиции, возник умысел на посягательство на жизнь А., идущего в
непосредственной близости и сопровождавшего его по пути следования к
автомобилю, являющегося сотрудником правоохранительного органа, в целях
воспрепятствования его законной деятельности по охране общественного порядка и
обеспечения общественной безопасности. Реализуя возникший преступный умысел, Ц.
достал из своей одежды имеющийся у него при себе нож и нанес им один удар в
область живота А. Т. и идущий позади Б. с целью пресечения преступных действий
Ц., а также сам А., подавляя активное сопротивление Ц. и дальнейшие попытки
посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов,
сопровождавшиеся словесными угрозами в их адрес, повалили Ц. на землю, отняли
нож и применили в отношении него спецсредства - наручники.
Т. и Б. вызвали скорую медицинскую помощь, которая доставила
А. в Большечерниговскую ЦРБ, где последнему была оказана квалифицированная
медицинская помощь[56].
И.А. Бобраков делает неосновательный вывод о том, что
посягательство на жизнь фактически отождествляется с приготовлением к убийству[57],
ссылаясь на одну из публикаций[58]. И.А. Бобраков сам
воспроизводит вывод о том, что посягательство на жизнь потерпевшего следует
связывать с моментом наступления непосредственной опасности жизни потерпевшего
в результате действия виновного (наведение оружия для производства выстрела,
замах ножом для нанесения удара, включение пульта дистанционного управления,
подкладывание к кабинету потерпевшего взрывного устройства и т.п.)[59].
Непосредственное приведение преднамеренного убийства в исполнение (производство
выстрела и т.п.) действительно находится за пределами посягательства на жизнь,
поскольку с посягательством на жизнь сопрягается непосредственное приведение
преднамеренного убийства в исполнение (производство выстрела и т.п.).
Редин М.П. предлагал сконструировать рассматриваемые составы
преступлений «таким образом, чтобы они состояли из основных (посягательство на
жизнь) и квалифицированных составов»[60]. В квалифицированные и особо
квалифицированные составы необходимо включить, в частности, посягательство на
жизнь, сопряженное с причинением тяжких телесных повреждений, посягательство на
жизнь, сопряженное с причинением смерти соответствующим лицам. Однако И.А.
Бобраков считает, что «это привело бы к необоснованному усложнению конструкции
состава. Санкция статьи такова, что суд вполне способен индивидуализировать
наказание при любых из указанных последствий»[61].
Законодатель при конструировании ст. 317 УК РФ, нарушил два
других уголовно-правовых системных принципа криминализации, а именно полноты
состава, а также соразмерности санкции и экономии репрессии.
Рассматриваемые составы преступлений являются оконченными с
момента посягательства на жизнь потерпевшего, т.е. с момента осуществления
лицом такой деятельности по реализации убийства, при помощи которой должны быть
осуществлены действия (бездействие), непосредственно направленные на убийство.
Непосредственное приведение преднамеренного убийства в исполнение
(производство выстрела и т.п.) находится за пределами посягательства на жизнь,
и, естественно, общественная опасность такого деяния (а тем более
закончившегося смертью потерпевшего) существенно выше, нежели посягательство на
жизнь как таковое. Объем такой преступной деятельности лица значительно больше.
Представляется необоснованным Определение Конституционного
Суда РФ от 19.02.2003 № 72-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы
гражданина Тимирбулатова Салаудина Хасмагомадовича на нарушение его
конституционных прав частью первой статьи 57 и статьей 317 Уголовного кодекса
Российской Федерации» в части отказа в принятии к рассмотрению жалобы на
нарушение конституционных прав заявителя ст. 317 УК РФ.
С.Х. Тимирбулатов в феврале 2001 года был осужден Верховным
Судом Кабардино-Балкарской Республики за организацию посягательства на жизнь
военнослужащих в целях воспрепятствования их законной деятельности по охране
общественного порядка и обеспечению общественной безопасности (ч. 3 ст. 33 и
ст. 317 УК РФ) и ряд других тяжких и особо тяжких преступлений. По совокупности
совершенных преступлений ему назначено наказание в виде пожизненного лишения
свободы с конфискацией имущества (ч. 3 ст. 69 УК РФ).
Считая вынесенный в отношении него приговор незаконным, С.Х.
Тимирбулатов обратился в Конституционный Суд РФ с просьбой признать ст. 317 УК
РФ не соответствующей ч. 1 ст. 19, ч. 1 ст. 45 и ч. 1 ст. 46 Конституции РФ. По
мнению заявителя, то обстоятельство, что ст. 317 УК РФ предусматривает в
качестве наказания за посягательство на жизнь военнослужащего пожизненное
лишение свободы независимо от того, наступила смерть потерпевшего или нет, в то
время как ч. 4 ст. 66 исключает возможность назначения пожизненного лишения
свободы за приготовление к преступлению и покушение на него, создает
неопределенность в правовом регулировании, позволяя судам по-разному решать
вопрос о наказании за покушение на убийство.
Конституционный Суд РФ в обоснование своей позиции привел
следующие мотивы. Статья 317 УК РФ устанавливает ответственность за
посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего,
а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности этих лиц по
охране общественного порядка и общественной безопасности либо из мести за такую
деятельность. С учетом особой опасности действий, направленных на лишение жизни
сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и их близких, состав
предусмотренного ст. 317 преступления сформулирован законодателем таким
образом, что для признания его оконченным достаточно совершения виновным лицом
соответствующих действий и не требуется обязательного наступления такого
общественно опасного последствия, как смерть указанных в ней лиц.
Установление в санкции ст. 317 УК РФ наказания в виде
смертной казни или пожизненного лишения свободы за саму попытку лишения жизни
сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких не
порождает неопределенности с точки зрения согласованности этой санкции с
положением ч. 4 ст. 66, поскольку установленный ею запрет назначения в качестве
наказания пожизненного лишения свободы относится лишь к приготовлению и
покушению на особо тяжкие преступления против жизни и не касается оконченных
преступлений. Следовательно, исключается возможность не только произвольной
квалификации посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа,
военнослужащего или членов их семей по различным статьям Уголовного кодекса РФ,
но и разного подхода к решению вопроса о применении к этим действиям положений
ч. 4 ст. 66 УК РФ.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|
|
