Путешествие в Судан
Путешествие в Судан
Путешествие в Судан
Николай Баландинский
Судан
не относится к числу стран, в которые тянет вернуться, если уж когда-то там
побывал. Но побывать в нём всё же стоит уважающему себя путешественнику, если
он при этом уважает не только себя, но и всевозможные древности, которых в
Судане предостаточно. Судан - мостик, вернее - громадный мост, между Древним
Египтом и «примитивными» народами Черной Африки. Само его существование как
государства в современных границах было обусловлено необходимостью
строительства такого моста. Британия лелеяла мечту связать Каир и Кейптаун
железной дорогой. Поддержав Египет в его стремлении отвоевать Нубию и
экваториальные области после восстания Махди, Британия вместе с Египтом создали
Англо-Египетский Судан. С 1899 по 1956 гг. на карте Африки красовалось
полосатое государство, которое было, конечно, больше английским, нежели египетским.
Путь
вверх по Нилу был единственно надежным в центр Африки. По нему шли
«легионеры-экспедиционеры» императора Нерона, по нему возвращался Брюс после
открытия истоков Нила. Первая русская экспедиция в Африку 1847-48 гг. Егора
Ковалевского поднималась вверх в ходе по Нилу в Судане, а продвинувшийся еще
дальше по Белому Нилу в ходе своей великой африканской авантюры Василий
Васильевич Юнкер в 1879-1887 годах передал Кунсткамере множество уникальных
экспонатов (при этом еще большая часть была утеряна в ходе его африканских
злоключений). Когда в следующий раз будете смотреть знаменитый фильм «Четыре
пера», помните, что в ту же эпоху где-то там на юге мучался и страдал по родине
русский немец Василий Васильевич, который из-за восстания Махди застрял на юге
Судана больше срока.
Вспомните,
наконец, великую старушенцию Лени Рифеншталь, которая создала свою знаменитую
серию африканских фотопортретов именно на юге Судана… И вам обязательно
захочется в Судан, хотя то, что видела и снимала Лени вы уже сами никогда не
увидите и не снимете. Натура уходит? Нет, натура уже ушла и больше не вернется.
Судан
в современных границах существует де-юре, но его уже не существует де-факто.
Страна разделена надвое. Север презирает Юг, Юг ненавидит север. Живущие на
севере мусульмане-арабы и нубийцы испокон веков обращали южные негритянские
народы в рабов. Торговля «белой и черной слоновьей костью» было основой
экономики Нубии, которая исторически и этнически была ближе Египту. Нилотские
народы верховьев Белого Нила оказались в составе одного государства с арабами и
нубийцами не по своей воле. К исламу «южане» равнодушны. В представлении
«северян» все они пьяницы, развратники, бездельники и бандиты. В расовом
отношении нубийцы имеют мало общего со своими южными соотечественниками: они
больше напоминают чертами лица арабов, хотя среди них преобладают люди с очень
темной кожей.
Попасть
на территорию Южного Судана официально через Хартум представляется
проблематичным. Однако при наличии суданской визы можно воспользоваться
регулярным рейсом Найроби - Джуба - Хартум, вылетев из Найроби и сойдя в Джубе
в Южном Судане. А дальше уже действовать на свой страх и риск. В любом случае, ни
одна хартумская турфирма, чьё поголовье и так смехотворно мало, не возьмется
вас доставить на Юг.
До
недавнего времени получение визы Судана являлось нелегким делом. Мы, однако, получили
её быстро и без проблем, предоставив приглашение и заполнив нехитрую анкету.
Виза стоит около 50 долларов и готовится несколько дней. Бумажная наклейка
дополняется симпатичной голограммой.
Моя
заброска в Судан осуществлялась по очень замысловатой схеме. Поздно вечером 9
марта я вылетел из Ахваза (Иран) в Тегеран, переехал из аэропорта Мерхабад в
международный аэропорт имени Имама Хомейни, затем сел на утренний
аэрофлотовский рейс, прилетел в семь утра в Шереметьево, приехал домой, два
часа поспал, переложил вещи, поехал в Домодедово и в 17:20 вылетел в Каир, оттуда
- в Хартум. Таким образом, за сутки переместился из долины Тигра и Евфрата в
долину Нила, от зиккуратов к пирамидам.
Дезинфекция
в Африке - наипервейшая вещь, а посему купил в Домодедово перцовку с мёдом как
лучшее средство для этого дела. Памятуя, что даже в Иран удалось провезти
алкоголь, решил рискнуть и на этот раз с Суданом. В Каире запасся еще ямайским
ромом, чтобы микробы убивать на подлете и наверняка. При посадке в самолет до
Хартума заметил соотечественника в сильно нетрезвом состоянии. Точнее, бывшего
соотечественника, так как мужик был с суданским паспортом. Как же была зла
судьба к этому человеку, если он, возвращаясь на новую африканскую родину, старается
заглушить свою любовь к ней с такою силою? И что же ждёт нас?
А
ничего хорошего! После прохождения паспортного контроля в Хартуме вся ручная
кладь проходит через сканер. Мой кожаный рюкзачок сразу попал в руки
неулыбчивой суданской таможеннице в голубом платке. Она молча развязала тесемки
на рюкзаке, молча достала мой фотоаппарат и из под него - пакет с заветными
бутылями. Также молча, даже не посмотрев в мою сторону, она отдала пакет
какому-то парню, и тот пригласил следовать за ним, сказав при этом, что никаких
проблем нет. Он отвел меня к стойке, за которым сидел дяденька юморист (почему
юморист, поймете дальше). За дяденькой юмористом в просторной зале таможенники
дербанили багаж прибывших. Целлофановые упаковки багажа летали по воздуху, как
бельё при махновском налете. Дяденька взял пакет, осмотрел бутылки и спросил: -
Что это, виски? - Ну что Вы, это водка! - ответил я, старясь придать лицу как
можно более добродушное выражение. Они ведь не любят американцев. Зачем сразу
оскорблять подозрениями традиционный русский напиток.
Он
попросил меня мой паспорт. Начал заполнять бумагу. Я попытался узнать, что
будет дальше. Юморист сослался на то, что он сам плохо говорит по-английски и
отослал к какому-то мужику в погонах, сочень пропитым лицом. Я спросил у того, что
дальше будет со мною и с моими бутылками. Гражданин начальник сказал, что Судан
- исламская страна, и мои бутылки будут «разрушены» (will be destroyed). С
болью в сердце я представил себе, как он будет «дистроить» горилку и ром в
совсем желудке, но ничего поделать было нельзя… Меня послали за моим чемоданом.
Когда вернулся обратно к стойке, юморист дал мне на подпись акт о конфискации
на арабском. Я подписал. Попросил обратно паспорт. Он стал искать его у себя в
бумагах, на полу, в столе, в карманах. Нет паспорта!
Признаюсь
честно, чертёнок тщеславия, сидящий во мне, не дал мне особо расстроиться. В
самом деле, ситуация неприятная, критическая, но однако она такова, что
определенную выгоду извлечь всё же можно. В самом деле, можно обыграть всё в
очень благоприятном для себя свете. Посольство вмешается, в новостях скажут: «В
Судане задержан российский гражданин Николай Баландинский» и т.д. Начнут копать
по поисковикам, а «кто такой этот потерпевший»? На сайт неизбежно выйдут, рейтинг
сразу вырастет. Цинично? Да, зато практично! Извлекайте выгоду из любой
ситуации.
…
Тем временем юморист улыбнулся и протянул мне паспорт. Юмор я оценил. Сам люблю
такие шутки, чего уж на других пенять? А водку в Судане гонят свою, финиковую.
Называется «аракия». На первый вкус гадкая, но для дезинфекции может и сойти.
Хартум
встретил подозрительным запахом пыли и неясными просветами улиц. Всё это не
предвещало ничего хорошего. К счастью, мы «проскочили», и эта пыль, и эта дымка
проявят себя только в предпоследний день нашего пребывания в Судане. Но я
беспокоился, ибо о пыльных и песчаных бурях в субсахарских регионах был
премного наслышан.
Наш
водитель Махмуд меня успокоил, сказав, что пыльный морок скоро пройдет. Вообще,
этот Махмуд, с которым нам предстояло провести десять дней в Судане, как
водитель был хорош, да и дорогу знал хорошо: всегда привозил куда надо без
лишнего напоминания. Обычно я не расслаблюсь в таких путешествиях и постоянно
отслеживаю маршрут, однако здесь на Махмуда можно было положиться. Но его
знания о Судане ограничивались только дорогами и точками на карте. О самих
достопримечательностях он сказать не мог ровным счетом ничего. Впрочем, у нас с
собой была книга П.Шинни «Нубийцы», а в ней содержалась основная информация о
древних цивилизациях Нубии, ради которых мы и приехали в Судан.
Мы
разместились в небольшом отеле «Шарга», что в пяти минутах езды от аэропорта.
Вместе с нами в нём жила группа итальянцев. Итальянские туристы первыми освоили
Судан как направление, и даже построили свой кемпинг и отель. Они и Йемен
первыми «оприходовали». Удивительно, как интересы распределяются по странам:
любовь итальянцев к Судану и Йемену исторически ничем не объясняется. Ну ладно,
как-никак римляне две экспедиции вверх по Нилу организовали, но Йемен-то тут
при чём?
Как
бы то ни было, отель был обжит иностранцами и в нём был быстрый Интернет.
Интернет вообще - самая быстрая штука в Судане. Суданцы крайне неторопливы и
флегматичны. К иностранцам подчеркнуто равнодушны. Ни о каком приставании, «ю-ю-юканьи»
и «гив-ми-мании», как в соседней Эфиопии, тут речи не идёт. Иногда складывается
впечатление, что они на нас демонстративно не обращали никакого внимания. А
если обращались к нам сами, то очень вежливо и неназойливо. Одним словом, в
большинстве своем жители Северного Судана, то есть суданские арабы и нубийцы, люди
очень милые. Про Юг ничего сказать не могу. Лени Рифеншталь там понравилось.
Если туда когда-нибудь попадём, то может и нам понравится.
Первый
день посвящаем Хартуму и Омдурману. Хартум произвёл гораздо лучшее впечатление,
чем я ожидал. Мы жили в самом центре, в двадцати минутах ходьбы от набережной
Голубого Нила, от того места, где вдоль берега высятся здания министерств, правительственных
учреждений и других объектов, фотографировать которые строго запрещено. Даже
мои очень наивные глаза и обезоруживающая улыбка не спасли меня от просмотра
полицией у удаления моих фотографий, на которой были запечатлены «просто
красивые здания Хартума». Бывший дворец британского генерал-губернатора, а ныне
дом правительства посмотреть пришлось только издали. В городе много церквей, построенных
в ту же эпоху, то есть в начале ХХ века. Хартум построен по регулярному плану, и
в центре по крайней мере, заблудиться очень сложно.
Перво-наперво
мы отправились в Этнографический музей. Он небольшой и одноэтажный. В начале
экспозиция рассказывает о нилотских народах Южного Судана - динка, шиллуках, нуэрах.
Потом разворачивается рассказ о нубийцах и кочевниках-арабах. В Кунсткамере в
Петербурге тоже есть «суданская» коллекция, привезенная Юнкером. Жаль, что в
хартумском музее нет его портрета. Надо будет подарить…
Самый
главный музей в Хартуме и Судане - Национальный. По сути, он посвящен истории и
археологии древнеегипетской и напатанско-мероитской эпох (первый этаж) и
Христианской Нубии (фрески из церкви Св.Петра в Фарасе на втором этаже). На
территории музея в отдельных строениях: египетские храмы из зоны затопления
водохранилища Насер на севере страны - Семна, Бухен, Кумма. Египетские колоссы,
овны и львы также находятся во дворе музея. В музее собраны все основные
артефакты древних суданских цивилизаций, в том числе голова императора Августа,
захваченная мероитами в Сиене в ходе налёта на римский гарнизон. Потом римляне
под началом префекта Петрония в 23 г. до н.э. отправили карательную экспедицию
в Мероэ, но голову императора не нашли. Её потом откопали археологи и
отвезли... в Британский музей! В Хартуме - её копия. Кстати говоря, когда мы
вернулись из Судана в новостях прошла информация о том, что в парижском Лувре
до сентября 2010 года работает выставка, посвященная Мероэ.
После
Национального музея переехали через Нил в Омдурман через мост у места слияния
двух рек - Белого и Голубого Нила, то есть как раз у основания «хобота слона»
(Рас-эль-Хартум). Омдурман - противоположность Хартуму. Это город в основном
арабский. В отличие от перпендикулярных улиц Хартума его улицы и проулки не
столь «регулярны». Если Хартум был изначально определи египтянами в 1822 году
как место резиденции наместника, то Омдурман был «народным суданским» городом в
противовес оккупантам с севера.
Невысокая
саманная стена с широкими бойницами смотрит на Белый Нил. Это всё, что осталось
от форта, построенного махдистами в 1885 году. От них вообще мало что осталось,
ибо память о них не берегли…
…В
1807 году Египет, входивший в состав Оттоманской Империи, фактически обретает
автономию. При новом прогрессивном хедиве Мухаммеде Али Египет становится
мировой державой, впервые со времен фараонов Нового царства начинает играть
ведущую роль в политике стран Средиземноморья. Египетский флот сражается с
русским в битве при Наварине. Египтяне захватывают Аравию, Палестину, Киликию, вторгаются
в Грецию. При чем всё это осуществляется при официальном вхождении Египта в
состав другого государства! В 1820-22 годах египтяне продвигаются на юг и
подчиняют себе султанат Сеннар. Движение египтян на юг, а с ними турок, ливанских
и армянских купцов, европейских коммерсантов, разведчиков и ученых происходит
неумолимо. Легендарный исследователь верховьев Нила, путешественник-энтузиаст
Сэмюэль Бейкер возглавляет в 1869 году египетско-турецкую экспедицию по
завоеванию экваториальных областей и сам становится их губернатором - Бейкер-пашой.
Потом его сменит Гордон-паша, впоследствии обезглавленный Махди.
Сам
Египет раздирался страстями: проникновение европейцев (англичан и французов) в
политическую и экономическую жизнь страны возмущало патриотически настроенную
общественность. В 1881 голу разразился так называемый «Египетский кризис» - европейцев
попытались выгнать из страны. Британия в ответ оккупировала Египет и превратила
его фактически в свою колонию, хотя юридически страна по прежнему входила в
состав другой империи - Оттоманской! Этим любопытным казусом воспользовался проповедник
Мухаммед Ахмед ибн ас-Саид Абдаллах, провозгласивший себя Махди - предвозвестником
нового великого пророка. Махди Суданский, как его стали именовать в
исторической литературе, поднял народ на восстание, которое достигло апогея в
1882 году. Англичане вмешались, но получили здоровенную оплеуху от махдистов в
битве при Эль-Обейде в 1883 году, когда погиб десятитысячный британский корпус.
Хартум был взят. Омдурман стал столицей нового исламского государства, которому,
впрочем, суждено было просуществовать недолго. Построенный для умершего в 1885
году Махди мавзолей был разрушен в лордом Китченером после победоносной для
англичан битве при Омдурмане в 1898 году. Прах Махди был развеян по ветру.
Мавзолей
был восстановлен в 1950-х годах. Рядом с ним - дом халифов, в котором недолго
жили последующие вожди теократического государства. В доме-музее халифов
выставлены трофейные английские экипажи, митральезы (предшественницы пулеметов),
а также оружие, с которым суданцы сражались с британцами. Обстановка в доме
скромна и непритязательна, как и положено в домах религиозных лидеров.
Омдурамн
славится своим рынком. Его масштаб нам не было смысла оценивать, поскольку нас
интересовали не фрукты-овощи и не китайский ширпотреб, а сувениры и
антиквариат. Лично мне антиквариат местный был не особо нужен, но у меня есть
товарищи, которые этим всем очень интересуются, собирая коллекцию рухляди по
всему миру. Должен сказать, что защитникам животных в Судане может стать не по
себе. В Омдурмане есть целая улица, полная «браконьерскими» магазинами. Тут вам
и тапочки из варана предложат, и сумочку дамскую с головой крокодильчика, и
само крокодилово чучело. Имеются изделия из слоновой кости. Судя по объявлениям
на китайском, основных заказчиков этого сырья установить несложно.
Суданцев
и китайцев роднит не только пристрастие к продуктам отхожих браконьерских
промыслов, но также и к сомнительным и жестоким развлечениям. Омерзительное
зрелище представляет травля медведей собаками на стадионе. Медведям вырывают
клыки и когти, чтобы они не смогли задрать собак-убийц. Кто научил суданцев
этому? И откуда медведи в этих краях? Ни в Сахаре, ни в саваннах они ведь не
водятся! Очевидно, медведей поставляют те, кто любят медвежьи лапы и слоновью
кость, а также уссурийских тигров, и вообще, жрут что попало.
Человеколюбцы
в свою очередь травмируют психику международной общественности страшными
кадрами опухших или тощих детей из Дарфура. Если хотят показать, как тяжко
живется людям в Африке, то кадры подходящие находят именно на востоке и юге Судана.
Но северный мусульманский Судан, неторопливый и полусонный, живёт относительно
благополучно и отнюдь не страдает от голода.
А
нам вот, скорее всего, придется пострадать от жары. Термометр настойчиво
приближается к +40. Слава Богу, в джипе исправно работает кондиционер, давая
возможность укрыться от пекла хотя бы на время переездов. С чувством глубокого
удовлетворения должен отметить, что основные дороги в Судане - отменного
качества, а машин мало. Хартум и Вади-Хальфу на границе с Египтом связывают две
автомагистрали, по которым на большой скорости шныряют комфортабельные
междугородние автобусы. От Вади-Хальфы на пароме по водохранилищу Насер можно
добраться до египетского Абу-Симбела, связав таким образом Судан и Египет в
один историко-археологический маршрут.
Утро
12-го марта мы встречаем за неторопливым завтраком. Ждать Махмуда, который
затоваривается провизией для нашего автопробега по пустыне, приходится около
часа. В холле отеля пара пожилых французов делится своими впечатлениями. Они
почему-то в ужасе от страны и с содроганием думают о предстоящем
«индивидуальном туре» по Судану. Они здесь уже несколько дней. Их свозили
куда-то на юг, где они наглотались пыли, а сегодня везут на верблюжий рынок, поскольку
у них «свободный день» в Хартуме, который им некуда девать. Убивать время на
пахучем верблюжьем рынке тоже не лучшая идея, но деваться им особо некуда.
Галдящие
итальянцы тоже ждут своего водителя; он приезжает одновременно с нашим
Махмудом. Энергичный дядька, переживает, что не едет с нами: он единственный в
конторе, кто знает итальянский, поэтому ему приходится ехать «с этими
макаронниками». Но мы всё равно встретимся - дороги Северного Судана вьются
вокруг Нила, прерываясь паромными переправами, и путешественники неизбежно
встречаются друг с другом.
Мы
едем в Мероэ. В настоящее Мероэ, в отличие от современного городка недалеко от
Четвертого порога Нила. А если быть совсем уж точным, то в историческую область
Мероэ близ города Шенди, который славился в XIX веке своим алкоголем, доступными
женщинами и крупнейшим рынком рабов. Пирамиды близ Шенди были обнаружены
шотландцем Джеймсом Брюсом после его возвращения от истоков Нила в 1772 году, а
затем одиноким путешественником-идеалистом Иоганном-Людвигом Буркхардтом из
Швейцарии в 1814 году. Самые известные из ранних изображений пирамид Мероэ
принадлежат художнику Эрнсту Вайденбаху, участвовавшему в экспедиции
Королевской академии Пруссии в 1842-44 годах под руководством Карла Лепсиуса. С
тех пор немцы основательно «подсели» на суданскую археологию; традиция эта
продолжилась во времена ГДР.
Страницы: 1, 2, 3, 4
|
|