Реферат: Права подозреваемых и заключенных

Среднестатистический житель Прикамья терпим и сострадателен, но не всегда добродетелен и законопослушен.

Житель г. Чермоз С. простил причиненный ему инспектором ГИБДД Чермозкого ТПМ Ильинского ОВД тяжкий вред здоровью, видимо, считая, что и сам немало виноват в создании конфликтной ситуации (был нетрезв, не выполнил сразу требований инспектора К.). В этом прошении и раскаянии пострадавшие граждане разительно отличаются от своих истязателей, неизменно занимающих позиции жертвы огульного оговора (даже как в данном случае при очевидных обстоятельствах, позволивших суду привлечь должностное лицо к уголовной ответственности по ч.3 ст. 286 УК РФ)

Березниковцу С., спешившему 1 декабря 2000 года в магазин, повезло меньше. Меньше, потому что доказать фактические обстоятельства происшедшего незаконного задержания и нанесения ему побоев (отчего терял несколько раз сознание) в опорном пункте милиции при отказе подписать протокол о нарушении им общественного порядка не удалось. В сообщении Березниковской прокуратуры прямо так и написано: "Факт применения к Вам физического насилия при проверке не подтвердился. Оснований доверять только Вашим доводам, изложенным в жалобе, не имеется". Однако привлечение С. по статье 162 КоАП было признано незаконным.

В архиве за 2000 год Пермского правозащитного центра больше 30 жалоб граждан, на собственном здоровье познавших мощь преступного усердия недобросовестных представителей пермской милиции. Пострадавшие - люди, живущие в разных населенных пунктах Пермской области, разного возраста, социального положения, не маргиналы. Им есть дело до законности и социальной справедливости. Еще их объединяет угрюмая статистика отказов в возбуждении уголовных дел. Это общее, а вот основания разные:

Супруги З., по их словам, изменили свои показания после беседы в Краснокамском ОВД, где им пообещали встречные заявления за сопротивление сотрудникам милиции;

Сторож П. в заключении о проверке жалобы, подписанном зам. начальника Карагайского ОВД, сам был объявлен виновным в совершении неправомерных действий;

Фермер А. безрезультатно добивался в прокуратуре возбуждения уголовного дела с 1997 года, очень боится ответных действий, так как живет один в лесу, в настоящее время обратился в суд;

Мальчишке-инвалиду районный прокурор дважды отказал в возбуждении уголовного дела, его постановление А. обжалует в вышестоящей прокуратуре.

"Доведенных до суда" дел буквально единицы, все они имеют тяжкие последствия. И поскольку прерогативой в решении вопросов о привлечении сотрудников милиции к уголовной ответственности процессуальный закон наделяет исключительно прокуратуру, именно она несет ответственность за разгул силы "в законе".

Дело даже не в том, что помощник прокурора, проводя проверку, часто оценивает ситуацию с позиции власти, которая всегда права ("ни за что не бьют"). Он часто исходит из этой посылки, поверхностно исследуя или тенденциозно интерпретируя факты, а это вряд ли совместимо с его профессиональными обязанностями. Работник прокуратуры даже и не всегда утруждает себя проверкой жалоб на противоправные действия милиции, как это устанавливает закон РФ "О прокуратуре". Он выстраивает версию на основе уже имеющегося в его распоряжении материала. Доказательства ему приискивают органы внутренних дел, в которых работают сотрудники, ставшие причиной жалоб. Выше мы показывали, насколько "успешно" занимается такой проверкой ОВД. Чтобы не быть голословными, позже мы еще раз вернемся к вопросам проведения проверок и вольного понимания закона.

Ежегодно 8-10 тысяч человек освобождаются из мест лишения свободы. Наши многочисленные исправительные учреждения далеко не всех исправляют, в 2000 году 27% граждан с непогашенными судимостями вернулись с новыми приговорами в места лишения свободы. Упоминаем об этом в связи с тем, что дурная слава самого криминального региона в Приволжском федеральном округе (85 тыс. зарегистрированных преступлений) может быть постоянным источником излишнего усердия органов внутренних дел и стыдливого умолчания об этом надзорной инстанции.

Как негативное явление отметил прокурор Пермской области "слишком либеральные, дружественные отношения", сложившиеся между прокуратурой и органами внутренних дел. Он имел в виду 800 представлений по выявленным нарушениям в сфере учетно-регистрационной дисциплины, которые были вынесены прокуратурами Пермской области, при этом не было заведено ни одного уголовного дела. Безусловно, вопросы дисциплины очень важны, но дело не только в этом, но в принципе - лояльности и терпимости к нарушениям закона в правоохранительных органах.

Низкие рейтинговые показатели доверия населения к работе правоохранительных органов, возможно, результат таких отношений. К милиции жители Прикамья относятся еще хуже, чем к прокуратуре - летом 2000 года всего 27% опрошенных доверяют пермской милиции (летом 1998 г. - 26%). Опять-таки это совершенно понятно. Мирный обыватель дважды страдает от милиции: от низкой раскрываемости преступлений и от чинимого ею произвола.

Пытки и другие незаконные методы ведения следствия

Уголовный кодекс РФ содержит ряд статей, направленных на пресечение незаконных методов ведения дознания и следствия: об ответственности за принуждение к даче показаний, об ответственности за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и др. Статистические отчеты о работе судов и прокуратуры не содержат отдельных (специальных) сведений на этот счет. Общая статистика может включать информацию о несоблюдении процессуальных формальностей. И все-таки цифры бывают очень показательны.

По данным Управления по надзору за следствием и дознанием прокуратуры Пермской области, всего за 2000 год поступило 97 жалоб на незаконные методы следствия и дознания, из них 7 жалоб было отправлено на дополнительную проверку, а удовлетворенных не было (цифра "97" тоже показательна, так как говорит о доверии пострадавших граждан к прокуратуре - только в Пермский региональный правозащитный центр в том же 2000 году по вопросам незаконных методов ведения следствия и дознания обратился 51 человек, и это в общественную организацию, о существовании которой знают не более 10-15% пермяков).

В 2000 году в суды Пермской области поступило 29 исковых заявлений о возмещении ущерба от незаконных действий органов дознания, следствия прокуратуры и суда. Из них окончено 19 (удовлетворено - 12, отказано в удовлетворении - 4), прекращено 3. Сумма, присужденная к взысканию, - 116 977 рублей.

По вопросам дознания и следствия судами вынесено 138 частных определений.

Новый прокурор Пермской области Кондалов А.Н. на редкость принципиален и даже категоричен в характеристике работы милиции в период, когда пермское надзорное ведомство возглавлялось его предшественником: "Жалобы граждан говорят о том, что сотрудники милиции зачастую превышают полномочия, злоупотребляют служебным положением, избивают подозреваемых. Без достаточных оснований отправляют граждан в следственные изоляторы, 166 человек было в прошлом году незаконно задержано. Они посидели и потом были выпущены…".

В этом нельзя не согласиться с авторитетным мнением. Судебный департамент словно вторит ему: из 3 394 поступивших жалоб на арест удовлетворено 463 (14%), включая 148 жалоб несовершеннолетних.

Кроме того, 15 человек (0,125% от общего количества осужденных в 2000 г.) было оправдано судами первой инстанции. Ими же 90 дел (количество граждан не называется) прекращены с отказом в возбуждении уголовного дела. Добавим этих людей к общему списку пострадавших, так как в отношении всех их избиралась мера пресечения - заключение под стражу. Добавим к ним еще 20 человек, в отношении которых были отменены приговоры с прекращением производства по делу кассационным судом, в том числе по реабилитирующим основаниям - 8 человек.

Критиковать милицию становится модным (особенно в свете личных указаний Президента о приоритетности защиты прав граждан), в том же, что касается удовлетворительной оценки надзорной работы прокуратуры, Александр Николаевич Кондалов явно непоследователен. С одной стороны, прокурор области признает, что "сотрудники милиции… избивают подозреваемых", с другой стороны, как нам известно, ни один сотрудник правоохранительных органов не был приговорен к лишению свободы по ст.302 Уголовного кодекса РФ ("Принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний… путем применения угроз, шантажа… насилия, издевательств или пытки").

Примеры методов ведения дознания и следствия удручают еще больше, чем нежелание прокуратуры признать очевидное.

"Здесь правду говорить легко и приятно". Это надпись в кабинете Мотовилихинского ОВД г. Перми, где, прижимаясь друг к другу, теснятся столы и оперативные работники. Другой бы улыбнулся, приняв высказывание за шутку, люди же пытливые примут скорей за зловещий знак, предупреждение. А ну как твоя правда не будет совместима с отчетностью о раскрываемости преступлений, тогда, конечно, легко и приятно не будет.

Как и готовому много вынести господину Веберу: "Когда мне в шею тыкали (оперативники - ред.) электрошокером, пока мне надевали на голову противогаз и пускали в него "черемуху" - я терпел. Но когда привели на допрос мою беременную жену и сказали, что вспорют ей живот - я сломался и начал себя оговаривать".

Газетное разоблачение скорее эмоционально, чем убедительно. Но ничего невероятного в этой истории нет, там, где нет реального контроля за методами добывания самообличений, возможны самые варварские, изощренные пытки. Напомним, что Конституция РФ устанавливает право гражданина не свидетельствовать против себя и близких родственников.

Когда же гражданин Х. настаивает на этом праве, и нет у сотрудников Кизеловского уголовного розыска иных способов уличить его в разбойном нападении, а, главное, нет рядом Конституции, гражданина могут под надуманным предлогом подвергнуть административному аресту, вывести на пустырь и в сумерках там с ним разобраться (избивая около двух часов до полной обездвиженности "объекта"). На следующий день "работа" была продолжена. Но несколько нерасчетливо, пытаясь заставить подписать написанную за Х. явку с повинной, административно арестованный "…не выдержав психического и физического воздействия, …причинил себе ножницами проникающее ранение в область живота". Цитату мы взяли из жалобы на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела гр. Х. в Кизеловский городской суд. В жалобе обращается внимание, с одной стороны, на неисследованность целого ряда фактов, а, с другой стороны, на ряд несуразностей, которые можно было бы назвать легкомыслием, если бы не серьезность дела и организации, проводившей его проверку.

В ходе переписки Пермского регионального правозащитного центра с прокуратурой по делу Х. выявилась одна любопытная деталь. Исполняющий обязанности прокурора г. Кизела, объясняя причину того, что заявление об избиении сотрудниками ОВД было передано на проверку в тот же Кизеловский ОВД, сослался на решение совместной коллегии областной прокуратуры и областного УВД. В этом решении, в частности, говорилось: "По фактам совершения работниками ОВД преступлений по службе, решения в порядке ст.109 УПК РСФСР принимать только после проведения в полном объеме доследственной проверки. В целях обеспечения полноты прокурорам поручать, а начальникам горрайорганов внутренних дел в обязательном порядке проводить служебное расследование, результаты которого предоставлять в органы прокуратуры для приобщения к материалам доследственной проверки".

Решение, на наш взгляд, противоречит пункту 5 статьи 10 Закона РФ "О прокуратуре РФ" запрещающей пересылать жалобы в орган или должностному лицу, действия которого обжалуются.

Необоснованное помещение в вытрезвители и спецучереждения для "бомжей"

Процедура вытрезвления людей связана скорей и чаще с предоставлением услуг, нежели с пресечением правонарушений. Было бы целесообразно учитывать это и исключить попадание просто нетрезвых людей в медвытрезвители органов внутренних дел и, соответственно, пресечь поток жалоб в прокуратуру на необоснованность, произвол, избиения и пропажу ценностей, и поток жалоб на прокуратуру, направляемых в ПРПЦ.

Несколько свидетельств из этого потока.

Газета "Березниковский рабочий" сообщает о двух пенсионерах, которые, по собственному утверждению, "немного выпили". Затем их задержали, избили, поместили в вытрезвитель. На утро обнаружили пропажу части вещей. Обратились в прокуратуру. Прокуратура отреагировала следующим образом: задержание было обоснованным, факты избиений "подтверждений не нашли". При этом, как явствует из ответов прокуратуры, проверку прокуратура проводила методом опроса милиционеров, а также - сокамерников "жалобщиков", причем находящихся под следствием, что может вызвать сомнение в объективности их показаний. Других свидетелей, на которых указывали потерпевшие или их родственники, в ходе проверки не опрашивали.

Способы установления истины "кочуют" из дела в дело, словно писаны одним человеком и с таким же постоянством порождают сомнения во "всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела" (ст. 20 УПК РСФСР), а в итоге и в "беспристрастности" изложенных в постановлении выводов.

Гражданина Б., который находился рядом с домом, в состоянии легкого опьянения, "неожиданно схватили и грубо затолкнули в грузовой фургон милицейской автомашины". Он пытался объяснить, что является инвалидом, поэтому нарушена координация движений. Известно, что человек, пытающийся объяснить нечто работникам вытрезвителя, уж точно пьян и не совсем человек. Поэтому Б. без церемоний бросили на пол, коленями уперлись в спину, схватили сзади за волосы и начали бить головой об пол, пока он не потерял сознание. На утро, под угрозой насилия, очень внятно продемонстрированного накануне, Б. расписался в протоколе о своем антиобщественном поведении. В прокуратуре, куда он обратился некоторое время спустя, в удовлетворении жалобы отказали за отсутствием в действиях сотрудников милиции состава преступления. В мотивировочной части постановления об отказе в возбуждении уголовного дела приводятся объяснения милиционеров ППСМ, милиционера вытрезвителя, фельдшера медвытрезвителя УВД Свердловского района, сотрудников и дежурного инспектора медвытрезвителя лейтенанта милиции М. Последний при этом проявляет редкое остроумие: "…учитывая отсутствие рапортов о применении физической силы либо спецсредств, таковые не применялись". Большей частью, указанные сотрудники милиции ссылаются на запамятование. Граждане, помещавшиеся на вытрезвление одновременно с гражданином Б., по повесткам в прокуратуру района, увы, не явились. Видимо, нет такой силы, которая могла бы подвигнуть их дать правдивые показания. Работник прокуратуры тщательно сопоставляет: в 16 часов Б. был задержан, поэтому в 19 часов в указанном месте находиться не мог. Блестящий довод (стало быть милиционеры могут забыть, а инвалиду, не отрицающему легкого опьянения, в этом может быть отказано). Далее, в подтверждение беспробудного пьянства заявителя, цитируется протокол об административном задержании (но ведь Б. специально делает акцент на том, что "подписал под давлением"; но что значат слова Б. против слов когорты доблестных ревнителей нравственности и благопристойного поведения), опять - факт нахождения Б. в СПМ не подтверждается, так как нет записи (!), и в конце "следует также отметить, жалобу Б. подает только спустя месяц по прошествии задержания (!)". Следователь щепетильно анализирует доступные ему документы, но все указывает на то, что этого недостаточно для выводов, к которым он пришел.

Гражданин К. только в начале пути, однако случившееся с ним поднимает другую проблему - кадровой чистоплотности. Тот, кто жесток к оступившимся (часто это не так, поскольку страдают и невиновные граждане), поступает так не только от служебного усердия и дикости характера. Выясняется, что от преступного применения силы до стяжательства один шаг.

11 ноября 2000 г., был задержан гражданин К. - инвалид II группы (перенес операцию на голове). Еще до помещения в вытрезвитель был избит. В вытрезвителе стал жаловаться на головные боли, просил оказать медицинскую помощь. Вошедшие в камеру два милиционера сбили его с ног, выволокли из камеры, стали пинать ногами и бить руками по всем частям тела, скрутили руки и с целью унижения засунули головой в унитаз. Видимо, посчитав, что достаточно, К. буквально выпнули из медвытрезвителя, но без часов, пятисот рублей и норковой шапки.

Дело Б. тоже о садизме, корысти, но в их крайних проявлениях. Было бы упрощением сводить произошедшее к сговору двух сотрудников. Можно обоснованно предположить наличие прочной корпоративной связи: горизонтальной - работников одного подразделения, вертикальной - на уровне взаимоотношений звеньев правоохранительной системы. При таких условиях преданность системе, как правило, обеспечивается возможностью карать и миловать, основанной на традиции самодостаточности силового ведомства в отсутствии контроля самого общества. Отклонения от нормы Закона, широко применяющиеся в корпоративной среде, могут становиться доминирующим стереотипом. Поэтому, никакой формальный учет, никакие свидетельские показания связанных порукой коллег не уберегут граждан от применения к ним силы и поборов.

Подполковник Б. был задержан, помещен в вытрезвитель, потребовал позвонить в военную комендатуру (что предполагает ведомственный приказ МВД), в ответ был избит двумя сержантами - сотрудниками медвытрезвителя. Б. был причинен тяжкий вред здоровью: многочисленные ушибы, разрыв на корне полового члена, ослабление зрения и др. В конечном счете, Б. на машине скорой помощи был доставлен в госпиталь.
К мукам и унижению были добавлены тернии:

На Б. (чтобы обелить себя) собран и отправлен в прокуратуру материал "по факту оказания сопротивления";
"руководство ОВД Ленинского района г. Перми утвердило состряпанное начальником медвытрезвителя Г. заключение служебной проверки, согласно которому виновата во всем… панцирная сетка кровати… Никакой вины милиционеров начальство райотдела не усмотрело".25 В ходе судебного следствия обращалось внимание на то, что:
медицинское освидетельствование было проведено фельдшером формально (средняя степень алкогольного опьянения, на видеозаписи таковой не казалась);
личный обыск задержанных был произведен без понятых и составления соответствующего протокола.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10