Реферат: Испано-американские отношения накануне и во время войны 1898 года

Сложившуюся  в 1896 ситуацию очень хорошо характеризует донесения русского посла в Риме Нелидова в Петербург: «Едва ли решится кто-нибудь открыто высказывать свой взгляд Вашингтонскому кабинету, добрыми отношениями с коим все дорожат более, чем дружбою отживающего Иберийского королевства».[100]

Посредничество Папы Римского, вторая коллективная нота

По мере ухудшения ситуации в конце 1897 испанская дипломатия предпринимает новые шаги с целью побудить европейские державы выступить с предупреждением по адресу США. В начале декабря 1897 министр колоний Испании Гуллон обратился к русскому посланнику Шевичу с вопросом, может  ли он рассчитывать на поддержку великих держав во главе с Россией? Шевич вполне резонно и практично ответил, что «Россия при всем желании помочь Испании считает едва ли возможным вмешиваться в испано-американский конфликт, не касающийся непосредственно России».[101] Шевич предложил вынести этот вопрос на международный арбитраж. Гуллон отклонил это предложение, сославшись на то, что в данной ситуации ничего спорного «нет и не может быть», а Испания  находится «единственно в положение законной защиты против агрессивной политики Америки».

Французский посланник заявил, что мысль о посредничестве кажется ему совершенно неосуществимой. С большим энтузиазмом к этой идее подошел Вильгельм 2, он даже хотел поддержать ее, но красноречивый Бюлов убедил его не делать это, опасаясь. Ято такая инициатива может быть использована основными противниками Германии – Англией и Францией, чтобы скомпрометировать Германию в глазах США и получить преимущества в торговле с ними  за счет интересов Германии. [102] Кроме того, Бюлов опасался применения президентом нового закона, позволяющего дифференцировать таможенный тарифы по отношению к разным странам. Поэтому статс-секретарь предложил Испании обратиться к с просьбой к венскому двору, связанному с ней кровными узами, чтобы он выступил инициатором обращения к США.

Таким образом, в силу различных противоречий на международной арене ни одна из европейских держав, сочувствующих Испании и не желающих усиления США, не могла возглавить коллективное выступление на стороне Испании. Единственной нейтральной и в определенной степени влиятельной фигурой, выступление которой в качестве инициатора такой акции не привело бы к нежелательным изменениям в системе международных отношений, весной 1898 года оказался Папа Римский Лев 13. Именно к нему с просьбой организовать посредничество между Испанией и повстанцами и обратилась Германия.

Первого апреля слишком гордая Испания неосмотрительно ответила отказом на предложение Папы о посредничестве, мотивируя это тем, что Кубинское восстание – внутренне дело королевства, в котором ему не нужны посредники. Забегая вперед, скажем: уже через два дня, когда ситуация станет критической для Испании, последняя сама обратится к Папе за помощью, но в тот момент это уже окажется бесполезным. Как и следовало ожидать, неожиданный отказ Испании сильно удивил Германию. Комментируя этот шаг императору, статс-секретарь Германии фон Бюлов в типичной для него изящной и ироничной манере заявил: «Они изолированы, - ибо все хотят быть любезными по отношению СШ и уж во всяком случае, никто не хочет навлечь на себя их гнев. СШ – богатая страна, в войне с которой вы просто не сможете устоять. Я восхищаюсь мужеством. Проявленным Испанией, но еще больше я был бы восхищен проявлением практического здравого смысла с ее стороны».[103]

Третьего апреля испанское правительство заявило, что оно готово на посредничество Папы  для достижения перемирия, но требует, чтобы американцы убрали свою эскадру из Ки-Уэста. На это требование заместитель госсекретаря Дэй нагло и по-хамски заявил: «местонахождение нашей эскадры – наше дело».[104]  Мак-Кинли опять никак не реагирует на эти попытки Испании притушить все более разгоравшийся конфликт, а 4 апреля высказывается за американскую интервенцию на Кубу, без признания ее независимости.

Испанский же кабинет все не теряет надежды избежать или хотя бы отдалить войну с США. 6 апреля по просьбе Испании, дипломатический корпус Вашингтона в составе послов Германии, Австро-Венгрии, Великобритании, России, Италии и Франции  посетил Мак-Кинли и вручил ему вторую коллективную ноту, в которой державы выступают «с настоятельным призывом к чувствам гуманности и умеренности президента и американского народа в их разногласиях с Испанией…и искренне надеются, что дальнейшие переговоры приведут к соглашению, которое, обеспечивая сохранение мира, дало бы все необходимые гарантии для восстановления порядка на Кубе».

Мак-Кинли уже через несколько часов собрал послов и зачитал им заранее заготовленный ответ: «правительство СШ оценивает гуманный и бескорыстный характер сообщения, сделанного от названных держав, и со своей стороны оно уверено в том, что одинаковое понимание будет проявлено в его собственных искренних и бескорыстных усилиях, направленных к тому, чтобы исполнить свой долг перед человечеством, положив конец ситуации, продолжение которой стало невыносимым».[105]

К обмену такими многозначительными и содержательными ни к чему не обязывающими нотами трудно было не отнестись с иронией. После этого нью-йоркский журнал “World” привел для своих читателей содержание нот в сокращенном варианте. Европейские державы заявили: «мы надеемся, что во имя гуманности вы не будете воевать», а Мак-Кинли ответил: «мы надеемся, что вы поймете, что это делается во имя гуманности».[106]

Фактически такая нота развязывала руки американцам. Мак-Кинли окончательно понял, что никто в Европе не будет препятствовать американским планам. Испании приходилось довольствоваться молчаливой поддержкой нескольких европейских государств и вступать в войну полностью изолированной, а США получали полную свободу в своих  агрессивных действиях.

6. Дипломатия в период войны.

Планы и цели США

Споры о причинах войны ушли в прошлое, каждому здравомыслящему человеку ясно, что ни одно государство не будет тратить миллионы долларов на защиты гуманных ценностей. Теперь более актуален вопрос об истинных целях СШ в войне с Испанией.

Как уже говорилось, все логика дипломатии предвоенных лет, да и всего 19 века, наводила на мысли о том, что единственной целью США в предстоящей войне с Испанией является остров Куба, наиболее дальновидные говорили еще и острове Пуэрто-Рико, который расположен очень близко от Кубы и чрезвычайно удобен для военных баз. Но большинство и подумать не могли, что правительство США позарилось и на Филиппины и в конечном итоге аннексировали именно их, а не Кубу. Ведь вся американская дипломатическая, политическая и общественная кампания США была сфокусирована вокруг кубинских событий, в то время как об аналогичном восстании на Филиппинах практически не говорили.

Ни в одной ноте протеста, ни в одном ультиматуме США не обмолвились о «зверствах» и «антигуманном отношении со стороны испанских войск к повстанцам», об интересах американских граждан на архипелаге. Война раскрыла американские карты и уже потом многие исследователи, задним числом ссылаясь на обрывочные цитаты официальных лиц и близких к Белому дому публицистов и журналистов, пытались представить Кубу лишь как ширму, необходимую для достижения основной – захвата Филиппин.

Мнение отечественных исследователей также разделилось. Большинство в своих работах либо не останавливаются конкретно на этом вопросе, либо пишут в традиционном ключе о том, что именно Куба привлекала Соединенные Штаты еще с начала 19в, именно ради нее США развязали войну, именно ей отдавалось главное место в стратегических планах боевых действий. В то же время Филиппины появились в планах США совершенно неожиданно и если не в ходе войны, то не более чем за пару месяцев до нее: «Филиппины свалились на США как премия в войне с Испанией».[107]

Другие исследователи в частности Л.С. Владимиров считают, что именно Филиппины были главной целью США в испано-американской войне 1898 года. Соединенные Штаты умышленно сохранили в тайне планы захвата Филиппин, так как это вызвало бы отрицательное отношение как со стороны великих держав, ревностно относившихся ко всем планам изменения статус кво на Дальнем Востоке., что затруднило бы развязывание войны США против Испании. Сторонники этой точки зрения подкрепляют свое мнение существованием секретной карты с изображением колониальных претензий США, датированной серединой 90-х гг. На этой карте особо выделены Филиппины как основное направление американской экспансии.[108] Сенатор и публицист Беверидж также заявлял о том, что именно Филиппины имеют для США первостепенное значение: «Держава, господствующая на Тихом океане, - это держава, господствующая над миром. А с приобретением Филиппин этой державой станет и навсегда американская республика».

Трудно определить сейчас, спустя более ста лет, что больше интересовало руководителей США Филиппины и Куба, доподлинно мы знаем только то, что в результате войны США аннексировали Филиппины, а над Кубой установили протекторат, несмотря на то что у них была возможность в ходе мирных переговоров сделать и наоборот.

Наиболее вероятным представляется, что Кливленд вообще не думал о Филиппинах, он лишь рассчитывал добиться от Испании уступок на Кубе, а в хорошем случае купить Кубу и Пуэрто-Рико. Мак-Кинли пошел уже дальше. Он вероятно считал, что Куба в любом случае должна оказаться в руках американцев, но аппетит, как известно, приходит во время еду и видя, что на Филиппинах у испанцев дела не лучше, чем на Кубе, решил попробовать отхватить и этот кусок от испанского колониального пирога.

Но если Куба находилась непосредственно у берегов США и ее захват можно было как-то объяснить соображениями национальной безопасности и доктриной Монро, то к Филиппинам ее уже было никак не применить. Кроме того, если Карибский бассейн волновал только Испанию,  то в тихоокеанский регионе переплетались интересы всех великих держав. Поэтому до поры до времени американское правительство посчитало целесообразным не акцентировать общественное внимание на Филиппинском вопросе, а полностью занять его Кубой. Этим и объясняется, что Испания была совершенно не готова к войне на Тихом океане

 Когда именно американские ястребы нацелились на Филиппины точно н установить трудно. Однако нам известно, что стратегические переговоры, касающиеся этих вопросов начались не позднее чем сентябрь 1897 года. Кроме того, известно, что в то же время состоялось совещание в Белом доме, на котором главный экспансионист Т. Рузвельт делал свой доклад, в котором упоминал и о необходимости захвата Филиппин, после этого Мак-Кинли и его советник обсуждали обе эти операции.

Иными словами, задачам устранения Испании как с Кубы, так и с Филиппин придавалось одинаковое значение, только если захват ил по крайне мере получение протектората планировались еще задолго до 1898 года, то решение о нападении на Филиппины США приняли совсем незадолго до войны и в силу напряженной обстановки на Дальнем Востоке предпочли оставить в тайне.

Стратегия кампании и отношения с повстанцами

Основной стратегией США в ходе войны 1898 года стало сотрудничество с повстанцами как на Кубе, так и на Филиппинах. На их плечи должна была лечь основная тяжесть боевых операций на суше. В конечном итоге именно повстанцам, которые боролись с Испанией на островах еще до прихода американцев более трех лет, США обязаны своей победой в войне с Испанией.

С филиппинскими повстанцами во главе с Агинальдо американцы договорились о сотрудничестве (в данном случае это значило, что филиппинцы будут сражаться, а США обеспечат поддержку с моря)  еще загодя, а на встрече в Сингапуре лишь закрепили уже оговоренные соглашения.

Труднее оказалось договориться с кубинцами. М. Гомес, как говорилось выше, заявлял, что «у революционных сил на острове больше оснований опасаться американской интервенции на острове, чем стремиться к ней».[109] Чтобы склонить кубинцев к сотрудничеству американцам пришлось принять  поправку  Теллера к резолюции конгресса, в которой правительство СШ заявляло о том, что не имеет никаких видов и не собирается ее аннексировать. Кроме того, очень вероятно, что председатель кубинского правительственного совета Т. Эстрада Пальма получил определенный гонорар за то, что так легко пошел на сотрудничество с США, фактически передав опытную и обученную Революционную армию в руки командования США, несмотря на то, что несколько недель назад он сам заявлял в газете «Фри-пресс»: «мы будем возражать против американской интервенции. Мы будем сражаться даже с американцами».[110]  Подозрения о том, что Т. Пальма тесно сотрудничал с американским правительством подкрепляются и тем фактом, что после окончания войны, когда США отказались предоставить Кубе безоговорочную независимость, Т. Пальма без колебаний приказал распустить армию, которая в тот момент могла легко разбить полумертвые американские части, оставшиеся на острове и завоевать наконец вожделенную независимость.

24 апреля 1898 после объявления Испанией войны США Правительственный совет заявил о военном союзе с американцами. Гомесу пришлось поддержать Кубинскую хунту и правительственный совет, заявивших о сотрудничестве с ВС США.

Решение о сотрудничестве кубинских повстанцев с американцами было совершенно непопулярным ни в кубинской. Ни в американской армии. В. Теплов писал, что «судя по доходящим из Сантьяго сведениям, отношения между американскими солдатами и кубинскими инсургентами, постепенно ухудшаясь, дошли до такой степени, что их можно принять за две враждебные друг другу, а не союзные армии, зато американские солдаты охотно братались с испанскими, заявляя: «по крайней мере, они такие же белые как мы».  «Предвиделась даже возможность столкновения между инсургентами и американскими войсками ввиду сильного обострения отношений между ними».[111]

Накануне войны соотношение сил было явно не в пользу Испании. И если ее армия хоть и таящая на глазах, но вполне дисциплинированная и опытная, имеющая прекрасного солдата была способна оказать американцам достойное сопротивление, то флот, который был отправлен к Кубе под командованием адмирала Серверы совершенно неподготовленным и неукомплектованным представлял из себя совершенно жалкое зрелище

С другой стороны американская армия, как оказалась, также не отличалась особой подготовленностью. Как пишет Н. Ермолов, в американском командовании за исключением генерала Майлза не было ни одного толкового офицера. Как ни странно, но Ермолов отмечает, что объявление войны Испании застало американскую сухопутную армию врасплох. Численность регулярной армии не превышало 28 000 человек, остальные 250 000 предполагалось набрать волонтерами.[112]  Вооружение американской армии оставляло желать лучшего. Еще хуже ситуация была с транспортом, снабжением и госпиталями. Единственной боеспособной и хорошо снаряженной частью американской армии был флот, который призван был стать главной силой США в этой войне. Все эти преимущества и недостатки в полной мере проявились в последующие четыре месяца.

Основные этапы войны.

Война началась еще 22 апреля, когда американцы, еще до объявления войны начали захватывать испанские торговые суда, забыв обо всех международных нормах. Надо сказать, что США как до войны, так и во время нее, красноречиво показали свое отношение к международному и праву и военным конвенциям, откровенно плевав на них. Грубыми нарушениями была и деятельность генерала Ли на Кубе, открыто занимавшегося деятельностью несоответствующей дипломатическому статусу, и отказ США отозвать дипломата, когда власти объявили его персоной нон грата, и прибытие в Гаванскую бухту броненосца «Мен», несмотря на протест испанских властей принять его. Во время войны США неоднократно допускали действия, мягко говоря, хамские и варварские. В частности, американцы неоднократно использовали испанский флаг в военных целях, бомбили мирные населенные пункты без предупреждения, демонстративно разрушили маяк на Кубе и испортили международную трансатлантическую телеграфную линию.

22 апреля американцы объявили о морской блокаде острова Куба, а 27 апреля осуществили первую бомбардировку Матанзаса. Кроме того, бомбардировке подверглись Гавана, Киенфэгос и еще несколько береговых населенных пунктов. Эти мелкие вылазки не принесли американцам никакой практической пользы, а испанцам реального ущерба Испанские гарнизоны, несмотря на устаревшие береговые батареи  и полное отсутствие флота, за исключением нескольких канонерских лодок, прекрасно отбивались, нередко проявляя героизм. У американцев же проявилось отвратительное качество боеприпасов и пушек. Снаряды сплошь не попадали в цели и не разрывались, не нанося испанцам никакого ущерба.

К концу мая американское командование осознало, что без десанта они не смогут принудить испанцев сдать остров. Американцы добились первого и, пожалуй, единственного серьезного успеха на Кубе 3 июля, когда была полностью разгромлена единственная испанская надежда – эскадра адмирала Сервера. Вознося хвалу своему флоту, американцы забывали, что испанская эскадра заведомо выходила с островов Зеленого мыса неподготовленной, что она два месяца скиталась по Карибскому моря, весьма удачно скрываясь от американской, наконец, что все корабли Серверы были заведомо на порядок хуже американцев. Закономерным итогом такого соотношения сил и стало сокрушительное поражение Серверы, потерявшего все свои корабли и не сумевшего потопить ни одного американского.

20 июня американцы высаживают десант недалеко от Сантьяго. И князь А. Ливен, и Н. Ермолов своими глазами видевшие высадку американцев в один голос заявляют, что в жизни видывали такого беспорядка, отсутствия всякой слаженности и разумной мысли, как в Сибонее – основном лагере американской армии на Кубе: «Жалкое впечатление производил Сибоней. Дюжина госпиталь, большой сарай, превращенный американцами в промежуточный склад. Никакого начальства, никакого транспорта».[113]

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9