Реферат: Василий Андреевич Жуковский (1783-1852)
Реферат: Василий Андреевич Жуковский (1783-1852)
Коровин В. Л.
Очерк жизни и творчества
1) 1783-1801.
Сын
тульского помещика Афанасия Ивановича Бунина и турчанки Сальхи, получившей в
крещении имя Елизаветы Дементьевны Турчаниновой (по семейному преданию,
привезена барину в подарок одним из его крепостных, участником русско-турецкой
войны 1768-1774 гг.). Фамилию получил от холостого дворянина Андрея
Григорьевича Жуковского, усыновившего его по просьбе настоящего отца (иначе бы
ребенок как незаконнорожденный был приписан к крестьянскому сословию). Детство
прошло в бунинском имении, селе Мишенском близ г.Белева Тульской губ. Отец
скончался в 1791 г., оставив сына на попечении бабушки М.Г.Буниной. Неопределенное
положение воспитанника в чужой семье, ощущение отделенности "от всех"
сделало мальчика замкнутым, и первые учителя не распознали его дарований:
отданный в 1792 г. в тульское Главное народное училище, он был отчислен
"за неспособность", после чего несколько лет провел в доме своей
крестной матери и единокровной сестры В.А.Юшковой. Обучаясь вместе с ее
дочерьми , юноша сочинял пьесы для домашних спектаклей (не сохранились) -
именно тогда он почувствовал вкус к авторству.
Благоприятную
для развития творческих наклонностей атмосферу будущий поэт нашел в Благородном
пансионе при Московском университете, где находился с 1797 по 1800 г. Директор
пансиона А.А.Прокопович-Антонский поощрял литературные занятия юношей, и
Жуковский с успехом сочинял речи и стихи на заданные темы (добродетель, мир,
благоденствие России и т.п.) и вполне приобщился к новейшей сентиментальной
культуре (первое его опубликованное стихотворение "Майское утро",
1797, заканчивается так: "Жизнь, друг мой, бездна / Слез и страданий… /
Счастлив стократ, / Тот, кто, достигнув / Мирного брега, / Вечным спит
сном"). Еще более важным, чем пансион, обстоятельством в его жизни стала
дружба с Андреем Ивановичем Тургеневым (1781-1803) - вдохновенным юношей,
увлеченным немецкой словесностью, и в особенности Гете и Шиллером. Жуковский,
Андрей Тургенев и А.Ф.Мерзляков (впоследствии известный критик, профессор
Московского университета) составили ядро недолго просуществовашего Дружеского
литературного общества (1801). Участники его, воодушевленные идеалами нравственного
самосовершенствования и служения Отечеству, одну из главных своих задач видели
в популяризации достижений немецкой и английской словесности, более, на их
взгляд, глубокомысленной и серьезной, чем французская. (Здесь - истоки
переводческой деятельности Жуковского, в которой французская литература
занимает весьма скромное место). Ранняя смерть Андрея Тургенева потрясла
Жуковского, утвердив его в мысли о преимуществах загробного блаженства перед
земным странствованием:
Прости,
не вечно жить! Увидимся опять;
Во
гробе нам судьбой назначено свиданье!
Надежда
сладкая! приятно ожиданье!
С
каким веселием я буду умирать!
Это
стихотворение ("На смерть А.", 1803) было для автора чем-то вроде
интимного признания, которое не может оценить публика, и печатать его он
отказался.
2) 1802-1816.
Неудачно
послужив в течение 1801 г. в московской Главной соляной конторе (был даже
заключен под арест "за нерадивость"), Жуковский подал в отставку и
уехал в Мишенское. В родных краях он провел пять лет (1802-1807), наезжая в
Москву лишь для встреч с издателями и друзьями. В Мишенском написал
"Сельское кладбище" (1802), доставившее ему первый успех, в
окрестностях Белева - элегию "Вечер" (1806). Для Жуковского это была
пора самообразования: он систематически изучает труды немецких, английских и
французских авторов по эстетике и теории литературы. В целях самовоспитания
начинает вести дневники, и этот опыт наблюдения за собой, оценки собственных
эмоций сквозь призму нравственной нормы, устанавливаемой разумом, оказался
плодотворным для поэзии Жуковского, сосредоточенной на "чувствах
души" и возвышающейся к "прекрасному" как единству красоты и
добра. В рационалистическом, морализирующем подходе Жуковского к чувствам
А.Н.Веселовский (автор одной из наиболее глубоких посвященных ему монографий)
видел важную черту его характера и мировоззрения: "..спрос чувства он
хочет возвести в требование разума [...]. Черта, интересная для психологии
поэта, у которого так много было мечтательности и - самонаблюдения, так много
полетов к небу - и любви к педагогическим таблицам [...]; так много порядка - в
фантазии".
В
1808-1811 гг. Жуковский редактирует журнал "Вестник Европы" (в
1809-1811 г. - соредактор вместе с М.Т.Каченовским), основанный Карамзиным. Это
время деятельности Жуковского-критика, в которой ему помогли конспекты,
составленные в Мишенском. Некоторые его программные статьи - это переводы
("О нравственной пользе поэзии", 1809; и др.), но и в оригинальных
статьях он опирается на литературную теорию ("О басне и баснях Крылова",
1809; "О сатире и сатирах Кантемира", 1810). Он выступает и как
прозаик (сентиментальная повесть "Марьина роща", 1809, -
топонимическая легенда, действие которой отнесено ко временам Древней Руси), но
главный его успех - на поэтическом поприще: балладой "Людмила" (1808)
он открыл русской поэзии новый жанр и вскоре выдал в свет образцы баллад
"античных" ("Кассандра", 1809) и "средневековых"
(см.: Баллады).
В
Отечественную войну 1812 г. Жуковский записался в ополчение, полагая, что
"в это время всякому должно быть военным, даже не имея охоты". В день
Бородинской битвы он был в резерве, затем при штабе Кутузова составлял листовки
и печатные сводки о ходе военных действий. В гимне "Певец во стане русских
воинов" (1812) он обращается к чуждой ему доселе военно-патриотической
тематике, опираясь на одическую традицию XVIII в.: здесь множество славянизмов
(непременный атрибут высокого стиля), аллегорических образов (герои войны 1812
г. у него "вооружены" мечами и щитами, "одеты" в шлемы и
кольчуги), упомянуты крупнейшие одописцы (М.В.Ломоносов, В.П.Петров,
Г.Р.Державин). Однако современников более взволновало интимное, личное
преломление патриотической темы - то, что Россия в гимне не только
"Отечество" поэтов-классицистов, но и "милая родина",
дорогая сердцу воспоминаниями детства ("Страна, где мы впервые / Вкусили
сладость бытия, / Поля, холмы родные, / Родного неба милый свет, / Знакомые
потоки, / Златые игры первых лет / И первые уроки…"). Длинный (почти 700
строк) гимн, который молодые офицеры разучивали наизусть, построен как череда
здравиц в честь царя, отчизны и 26-ти героев войны, названных поименно, но
кубок поднимается не только за них и месть "супостату", но и за
дружбу и любовь. За этим сочетанием - новое видение мира, новый способ его
поэтического преображения, когда все входит в "жизнь души".
"Певец во стане русских воинов", первый опыт политической лирики
Жуковского, и написанные позднее послание "Императору Александру"
(1814) и гимн "Певец в Кремле" (1814-1816) составили его
"трилогию", посвященную Отечественной войне.
В
1812-1816 гг. творчество Жуковского переживает расцвет: в эти годы созданы
лучшие образцы его лирики (в том числе элегия "Славянка", 1815),
написаны многие баллады и первые стихотворные повести ("Овсяный
кисель", "Красный карбункул", обе 1816). Он входит в игровое
литературное сообщество "Арзамас" (1815-1817), все участники которого
носили прозвища, почерпнутые из его баллад (сам Жуковский фигурировал под
именем Светланы), и ведет шуточные протоколы заседаний "арзамасцев" в
гекзаметрах. В жизни его, между тем, разыгрывается драма. Взаимная
привязанность между Жуковским и Марией Протасовой (дочерью его единокровной
сестры Е.А.Протасовой), возникшая еще в 1804-1806 гг., когда он давал уроки
племянницам, переросла в любовь. Мать девушки, глубоко религиозная женщина, не
могла допустить брака между близкими родственниками, пусть и не являющимися
таковыми формально. Пойти против родительской воли Жуковский не мог и
безуспешно пытался искать поддержку у церковных иерархов и при дворе. Чистота
их отношений не вызывала подозрений, но в конце концов им запретили видеться и
даже переписываться и принудили отказаться от мысли о браке. В 1817 г. Марию
выдали замуж за дерптского профессора медицины И.Ф.Мойера. Жуковский вновь
получил возможность видеться с ней, но в 1823 г. он умерла от вторых родов.
Последней их встрече посвящено стихотворение "9 марта 1823 года"
("Ты предо мною / Стояла тихо…").
История
любви Жуковского стала биографическим подтекстом его поэтической философии о
двух мирах - печальном "здесь" и прекрасном "там". Любящие
не могут быть счастливы "здесь". Тайное сродство душ, предназначенных
друг для друга, существует лишь для будущей жизни:
Есть
лучший мир; там мы любить свободны;
Туда
моя душа уж все перенесла;
Туда
всечасное влечет меня желанье;
Там
свидимся опять; там наше воздаянье...
("Песня",
1811)
Этой
теме посвящена "Эолова арфа" (1814), одна из немногих оригинальных
баллад Жуковского: бедный певец Арминий, разлученный со своей возлюбленной
Минваной, умирает на чужой стороне, а ей остается лишь мечтать "..о милом,
о свете другом, / Где жизнь без разлуки, / Где все не на час…". Однако
сознание трагизма земного бытия не приводит поэта ни к бунтарским настроениям,
ни к отчаянию, подобному тому, что испытывает один из героев стихотворения
"Теон и Эсхин" (1814). Эсхин познал в жизни славу, богатство и
наслаждения, но они лишь "изнурили" его сердце, и он проклинает
обманувшую его надежду; а скорбь Теона, похоронившего возлюбленную, проникнута
смирением и неразлучна с благодарною памятью о прошлом и надеждой на встречу с
ней "где-то в знакомой, но тайной стране":
С
сей сладкой надеждой я выше судьбы,
И
жизнь мне земная священна…
3) 1817-1841.
"С
1817 года начинается другая полоса моей жизни, совершенно отличная от
первой", - так позднее писал Жуковский Николаю I. В этом году он был
приглашен ко двору учителем русского языка принцессы Шарлотты (Александры
Федоровны), супруги великого князя Николая Павловича. Отныне его заботы,
помышления и даже литературная деятельность во многом связаны с царской семьей.
Программное стихотворение "Цвет завета" (1819) написано на тему,
предложенную ученицей; элегия "На кончину Ее Величества королевы
Виртембергской" (1819) - отклик на горестное событие в ее жизни. В учебных
целях изданы сборники переводов Жуковского с параллельным немецким текстом под
заглавием "Fur Wenige. Для немногих" (1818), куда вошли, в частности,
такие шедевры, как "Лесной царь", "Рыбак" и "Горная
дорога" (все переводы из Гете).
С
воцарением Николая I Жуковский в 1826 г. стал воспитателем наследника престола,
будущего императора Александра II. Убежденный в исключительной важности для
России "образования царской души", он с увлечением отдается новому
занятию: подбирает учителей, составляет планы, таблицы, сопровождает
воспитанника в его поездках по стране, сам преподает ему русскую историю и
словесность. Поэт становится "своим" человеком в семье царя, без
лести преданным ему лично и монархии вообще: "Я, по глубокому убеждению, а
не по страху полиции, верую в необходимость самодержавия и более всего желаю
сохранить его для нашей России неприкосновенным". В 1833 г. Жуковский на
музыку А.ФЛьвова напишет "Русскую народную песню (Вместо английской God
save the King)". Впервые публично исполненная 11 декабря 1833 г., эта
"песня" станет государственным гимном: "Боже, Царя храни! /
Сильный, державный, / Царствуй на славу нам, / Царствуй на страх врагам, / Царь
православный! / Боже, Царя храни!".
Придворная
карьера Жуковского у многих вызывала раздражение. Декабристы писали на него
злые пародии и эпиграммы ("..Из савана оделся он в ливрею. / Бедный
певец!"). Но, по признанию князя П.А.Вяземского, тоже с неодобрением
наблюдавшего его сближение с двором, "..официальный Жуковский не постыдит
Жуковского-поэта. Душа его осталась чиста и в том, и в другом звании".
Свое положение он использовал для ходатайств за тех же декабристов, когда их
предприятие не удалось, и хлопоты его были столь настойчивы, что сам царь
однажды сгоряча назвал Жуковского "главою партии, защитником всех тех, кто
только худ с правительством". Перед лицом государя он был постоянным, хотя
и не всегда успешным ходатаем по делам русских литераторов. Особенно большую
роль он сыграл в жизни Пушкина: предотвратил одну его дуэль с Дантесом и
напрасно пытался предотвратить другую, а после гибели поэта добился разрешения
разобрать его бумаги и издать собрание сочинений, куда вошло множество не
публиковавшихся прежде произведений.
Заботы
по воспитанию наследника и придворная служба, казалось бы, отнимали время от
литературных занятий, но Жуковский пишет не меньше, чем прежде. Он перелагает
стихами "Слово о полку Игореве" (1817-1819), переводит вторую часть
поэмы Т. Мура "Лалла Рук" - "Пери и ангел" (1821), поэму
Дж. Байрона "Шильонский узник" (1821-1822), трагедию Ф. Шиллера
"Орлеанская дева" (1817-1824; здесь впервые в русской драме
использован нерифмованный 5-стопный ямб, которым будет написан пушкинский
"Борис Годунов"). В 1831 г. он состязается с Пушкиным в поэтической
обработке народных сказок ("Сказка о царе Берендее…", "Сказка о
спящей царевне") и выпускает двухтомный сборник "Баллады и
повести", значительную часть которого составили произведения, написанные в
1828-1831 гг. (в том же году и под тем же заглавием новые баллады и повести
вышли отдельным томом). Шедевр этого времени - стихотворная повесть "Ундина"
(1831-1836). Одноименный роман немецкого писателя-романтика Ф. де ла Мотт Фуке
Жуковский переложил гекзаметрами. Натурфилософская притча о трагическом разладе
между человеком и природой (рыцарем и духом водной стихии, ундиной) под его
пером превратилась в историю о любви, о непостоянстве и жестокости
человеческого сердца (вероломство и верность, эгоизм и жертвенная любовь,
скорби земной жизни и загробное блаженство, купленное страданием, - вот темы
этой повести, имевшей большой успех). Наконец, в 1839 г. выходит драматическая
поэма "Камоэнс" (перевод одноименной поэмы австрийского писателя
Фридриха Гальма), причем важнейшую тему религиозного назначения поэзии
("Поэзия небесной / Религии сестра земная"; "Поэзия есть Бог в
святых мечтах земли") Жуковский развивает самостоятельно, независимо от
оригинала.
Воспитание
наследника завершилось в 1841 г. Жуковский был награжден пожизненной пенсией и
отправлен на покой. До конца своей жизни он писал царственному воспитаннику,
будущему Александру II, письма, и тот прислушивался к его советам. Много позже
К.П. Победоносцев будет уже Александру III рекомендовать эти письма как образец
государственной мудрости и познания души человеческой.
4) 1841-1852.
Пожизненная
пенсия обеспечила Жуковскому независимость и право распоряжаться собой. Он
выезжает в Германию и женится на Елизавете Рейтерн, дочери немецкого художника.
У них рождаются дети. Жуковский пишет для них детские стихи, обучает их по
собственной методе. Сам он при этом почти ослеп и писать мог только при помощи
самолично изобретенной машинки. Жена оказалась больна нервным расстройством, и
большую часть времени супруги по предписанию врачей проводили на европейских
курортах. Главным образом по этой причине вернуться в Россию Жуковскому больше
не пришлось.
Русская
литературная жизнь 1840-х гг. (споры западников и славянофилов, бурное развитие
журналистики, экспансия прозы, торжество "натуральной школы") для
него остается чужой. Социальный критицизм новой литературы, ее политическую
тенденциозность, и в особенности распространение революционно-демократической
идеологии, Жуковский, видевший в поэзии средство утешения и примирения с
жизнью, не может принять. Самый близкий ему в это время писатель - Н.В. Гоголь,
с которым его сблизило религиозное умонастроение. Откликом на гоголевские
"Выбранные места из переписки с друзьями" должна была стать книга
статей Жуковского "Мысли и замечания", завершенная в 1850 г., но
отвергнутая цензурой (опубл. частично в 1857 г.). В ней он явился религиозным
мыслителем, попытался найти духовные объяснения европейским революционным
потрясениям и общему смятению умов. В раздумьях о литературе его, как и Гоголя,
занимают вопросы о назначении искусства, о его страшной иногда власти над
людьми и ответственности поэта за свое "дело". В конечном счете все
определяется душевным устройством самого поэта, а не теми, пусть и благими
целями, которые он может ставить перед собой: "..что скрыто внутри его
души, то будет вложено тайно, безнамеренно и даже противунамеренно и в его
создание. Если он чист, то и мы не осквернимся, какие бы образы нечистые или
чудовищные ни представлял он нам как художник; но и самое святое подействует на
нас как отрава, когда оно нам выльется из сосуда души отравленной"
("О поэте и его современном значении", 1848). "Меланхолии"
языческих поэтов, расслабляющей душу, Жуковский противопоставляет
"христианскую скорбь" "чувствующего свое падение человека":
"..она не парализует, не расслабляет и не мрачит жизни, а животворит ее,
дает ей сильную деятельность и стремит к свету. Без веры сия скорбь могла бы
привести к унынию и отчаянию; с верою она ведет к светлому миру и
примирению" ("О меланхолии в жизни и поэзии", 1846, опубл.
1856).
Поздний
Жуковский - это прежде всего эпический поэт, творящий уединенно. Эпос для него
- способ укрыться от "сатанинского визга нашего времени" (письмо к
А.С.Струдзе от 10 марта 1849 г.) и попытка сказать вечные истины о человеке в
катастрофически меняющемся мире. Неслучайно в первую очередь его привлекают
эпические сказания древности. Поэма "Наль и Дамаянти" (1837-1841,
опубл. 1844) - перевод из третьей книги древнеиндийского эпоса
"Махабхарата", "Рустем и Зораб" (1846-1847, опубл. 1849) -
из огромного эпического свода персидского поэта 11 в. Фирдоуси
"Шахнаме". А главный труд последнего десятилетия его жизни - перевод
"Одиссеи" Гомера (1842-1849). Жуковский не знал древнегреческого
языка и пользовался составленным для него немецким подстрочником (в случаях с
"персидской" и "индийской" повестью он также пользовался
немецкими переводами), но его перевод, точный, сохраняющий благородную простоту
и важность оригинала, остается одним из лучших образцов отечественного
переводческого искусства. Гоголь, посвятивший этому переводу отдельную главу в
"Выбранных местах из переписки с друзьями", надеялся, что "Одиссея"
"в русской одежде" окажет влияние на язык и направление русской
литературы, "произведет впечатление на современный дух нашего общества
вообще" (Письмо VII. "Об Одиссее, переводимой Жуковским"). Не
чужд был этих надежд и сам переводчик, которого они, видимо, ободряли в его
длительном труде.
Страницы: 1, 2
|
|