Ф. Магеллан. Первое кругосветное путешествие 
Оба берега были пустынны. По ночам на южном берегу в разных
местах на вершинах гор виднелись многочисленные огни, поэтому Магеллан и назвал
эту страну – Огненная Земля.
После двадцатидвухдневного плавания по проливу, то
расширявшемуся до четырех и более миль, то суживавшемуся до одной мили,
флотилия Магеллана благополучно выбралась на другой конец пролива. Во время
блуждания по проливу один корабль, «Санто-Антонио», скрылся, и его капитан
вернулся в Испанию. Магеллан, проискав несколько дней этот корабль, решил
продолжить свой путь далее и наконец увидел перед собой другой безбрежный
океан.
Первый мыс, которым оканчивался пролив, Магеллан назвал Мысом
Десеадо (желанный), «так как – говорит Пигафетта – мы уже давно стремились
увидеть его».[3]
27 ноября «Виктория» шедшая впереди других кораблей, первая достигла выхода в
открытый океан, где берег американского материка поворачивал круто на север. Мыс,
которым заканчивался пролив, испанцы назвали в честь своего корабля
«Викторией».
Можно себе представить всеобщую радость, когда мореплаватели
увидели перед собой новый океан. Отныне новая дорога на дальний восток была
открыта и предположения Магеллана подтвердились. Пролив, которым впервые прошел
Магеллан, получил название от испанцев Пролива Всех Святых, так как в этот день
корабли Магеллана вошли в первый раз в этот пролив; последующие поколения,
однако, не признали этого названия и дали ему имя Магелланова, под которым он
известен и в наши дни.
Гонимые попутным ветром корабли Магеллана направились на север
вдоль западного берега Южной Америки. Магеллан хотел подняться в более теплые
широты, чтобы затем вновь направиться на запад. 27 января Магеллан достиг 16
градуса южной широты и здесь повернул на запад. Вскоре берег американского
материка скрылся с глаз, и корабли очутились среди совершенно неведомой
безбрежной водной пустыни океана. Магеллан дал название этому новому океану
Тихий, так как сравнительно с Атлантическим, здесь Магеллан меньше встречал
бурь.
Плавание по океану продолжалось целых четыре месяца и
сопровождалось неимоверными лишениями. Съестных припасов почти совершенно не
было, пресная вода вся испортилась и мореплаватели вынуждены были питаться
гнилыми сухарями и крысами. Пигафетта, описывая злоключения своих товарищей,
говорит: «В продолжение трех месяцев и двадцати дней мы были совершенно лишены
свежей пищи. Мы питались сухарями, но то уже не были сухари, а сухарная пыль,
смешанная с червями, которые сожрали самые лучшие сухари. Она сильно воняла
крысиной мочой. Мы пили желтую воду, которая гнила уже много дней. Мы ели также
воловью кожу, покрывающую грот-грей, чтобы ванты не перетирались; от действия
солнца, дождей и ветра она сделалась неимоверно твердой. Мы замачивали ее в
морской воде в продолжение четырех-пяти дней, после чего клали на несколько
минут на горячие уголья и съедали ее. Мы часто питались древесными опилками.
Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было
достать.
Однако хуже всех этих бед была вот какая. У некоторых
из экипажа верхние и нижние десны распухли до такой степени, что они не в
состоянии были принимать какую бы то ни было пищу, вследствие чего и умерли. От
этой болезни умерло девятнадцать человек, в том числе и великан, а также индеец
из страны Верзин. Из числа тридцати человек экипажа переболело двадцать пять,
кто ногами, кто руками, кто испытывал боль в других местах, здоровых оставалось
очень мало. Я, благодарение Господу, не испытал никакого недуга».[4]
Среди таких бедствий и лишений мореплаватели плыли неизвестно
куда, и это еще больше убивало их энергию. За три месяца плавания по Тихому
океану 19 человек умерло и около 13 были больны. Все считали себя обреченными
на смерть. Между там в океане не встречалось ни одного острова. Лишь в одном
месте океана мореплаватели увидели два острова, но на них не нашли ничего, что
могла бы поддержать их силы. Магеллан назвал эти острова Несчастными.
Наконец 9 марта 1521 года на горизонте показалась группа
островов. Приблизившись к этим островам, испанцы увидели, что острова обитаемы.
Скоро к кораблям Магеллана начали подплывать многочисленные лодки с туземцами,
которые бесстрашно приставали к кораблям и даже взбирались на палубу. Магеллан
сделал на этих островах запас свежей воды и выменял на безделушки немного
съестных припасов. После этого он поспешил покинуть острова, так как туземцы
буквально ни на минуту не оставляли в покое испанские корабли и бесцеремонно воровали
все, что попадалось им под руку. Магеллан назвал эти острова за склонность их
жителей к воровству – Воровскими, или Ландронес.
16 марта западнее Воровских островов Магеллан открыл еще новый
остров, покрытый роскошной тропической растительностью. Здесь Магеллан решил
дать отдых своему измученному экипажу и раскинул на берегу две палатки для
больных. Вскоре на берег явились туземцы, неся с собой бананы, пальмовое вино,
кокосы и рыбу. Все эти продукты испанцы выменяли на зеркала, гребешки,
погремушки и другие мелкие вещи. Этот остров, названный Магелланом Самар,
являлся одним из многочисленных островов, образующих целый архипелаг. Магеллан
назвал этот архипелаг Архипелагом Сан – Ласаро, но позднее эта группа островов
стала называться Филиппинскими, в честь короля Филиппа II
Испанского.
Благоприятный прием со стороны туземцев, золото и другие
ценности, найденные на островах испанцами, - все это вместе взятое отвлекло
Магеллана на время от его первоначальной цели – достижения Молуккских островов.
Магеллан принялся за исследование этих островов и ночью 27 марта, подойдя к
одному острову, встретил на лодке малайца. Бывший с Магелланом переводчик –
малаец узнал, что на некоторых островах жители говорят на малайском наречии.
Малаец обещал Магеллану привести на корабли раджу этого
острова, и, действительно, на следующий день к Магеллану явился в сопровождении
восьми приближенных раджа Массава. Он принес Магеллану подарки, вместо которых
получил кафтан из красного сукна, скроенный по – восточному, шапку ярко –
красного цвета; его приближенным были розданы ножи и зеркала. Магеллан показал
радже огнестрельное оружие и пушки, выстрелы из которых сильно его напугали.
«Затем капитан-генерал велел одному из наших надеть полное
вооружение, а трем другим, вооруженным мечами и кинжалами, наносить ему удары
по всему телу. Властитель был донельзя поражен этим зрелищем. При этом
капитан-генерал сказал ему через раба, что один вооруженный таким образом
человек может сражаться против ста его же людей. На что властитель ответил, что
он в этом убедился воочию. Капитан-генерал заявил, что на каждом из кораблей
находится по двести человек, вооруженных таким же образом. Он показал ему
кирасы, мечи, щиты, а также как ими пользоваться»[5] - пишет Пигафетта.
При прощании раджа просил Магеллана послать с ним несколько
человек посмотреть сокровища раджи и его жилище. Магеллан отпустил с раджой
Пигафетту которому был оказан очень хороший прием. Раджа сказал ему, что он
находит на своем острове куски золота величиной с орех или даже с яйцо; все
чаши и некоторая домашняя утварь у раджи были сделаны из золота. Он был одет,
по обычаю страны, очень опрятно и имел красивую наружность. Черные волосы
ниспадали у него на плечи; шелковое покрывало спускалось красивыми складками;
он был надушен стираксом и алоэ; в ушах у него были большие золотые серьги, а
лицо и руки расписаны разными красками.
В первый день праздника Пасхи флот поднял паруса и отплыл к
острову Себу, где, как передавали туземцы, можно было найти в изобилии съестные
припасы. Вместе с Магелланом выразил желание посетить Себу и раджа Массава,
готовый служить Магеллану в качестве переводчика.
Когда флотилия прибыла на остров Себу, Магеллан послал к
местному радже одного из своих офицеров. Посланник Магеллана на вопрос раджи,
что они за люди, сказал: «Мы состоим на службе у величайшего короля на земле, и
этот король послал нас на Молуккские острова, чтобы завязать торговые
отношения».
Раджа принял дружелюбно офицера, но сказал ему, что если они
намерены торговать на его острове, то должны уплатить прежде пошлины, которым
подчинены все суда, приходящие на Себу.
Испанец возразил, что его повелитель слишком великий монарх,
чтобы подчиняться подобным требованиям; офицер добавил, что они явились сюда с
мирными намерениями, но если с ними желают вести войну, тогда они будут
разговаривать иначе.
Находившийся при дворе раджи один мавританский купец
подтвердил слова офицера о могуществе испанского короля, и после переговоров
раджа дал испанцам исключительное право торговли на острове, а сам отправился к
Магеллану на берег.
После этого свидания туземцы в изобилии стали приносить
испанцам съестные припасы, и отношения между туземцами и испанцами стали
чрезвычайно дружелюбны. Раджа и многие туземцы даже приняли христианство.
Недалеко от острова Себу находился другой остров, Мактан, раджа
которого, признавший ранее верховенство раджи Себу, некоторое время не хотел
платить ему дани. Когда раджа острова Себу рассказал Магеллану об этом, то
Магеллан решил оказать услугу новому вассалу Испании и вместе с тем показать
туземцам превосходство оружия и военного искусства европейцев. Он предложил
радже отправиться на Мактан и наказать возмутившегося раджу. 26 апреля три
шлюпки, на которых поместилось 60 солдат, и около тридцати туземных лодок, на
которых находились раджа Себу, его племянник и множество воинов, отправились к
острову Мактан.
Говоря об этом походе, Пигафетта пишет: «Тогда капитан
построил нас в два отряда, и началось сражение. Мушкетеры и лучники стреляли
издали около получаса, однако без всякой пользы, так как пули и стрелы
пробивали только их щиты, сделанные из тонких деревянных дощечек, и руки.
Капитан кричал: «Прекратите стрельбу! Прекратите стрельбу!» — но никто не
обращал внимания на его крики. Когда туземцы убедились в том, что наша стрельба
не достигает цели, они начали кричать, что будут стойко держаться, и
возобновили крик с еще большей силой. Во время нашей стрельбы туземцы не
оставались на одном месте, а бегали то туда, то сюда, прикрываясь щитами. Они
осыпали нас таким количеством стрел и бросали такое множество копий в сторону
капитана (некоторые копья были с железными наконечниками), да еще закаленные на
огне колья, да камни и землю, что мы едва были в состоянии защищаться. Видя
это, капитан отрядил несколько человек с приказом сжечь их дома, дабы
подействовать на них страхом. Вид сжигаемых домов привел их в еще большую
ярость. Двое из наших были убиты у домов, мы же сожгли от двадцати до тридцати
домов. На нас накинулось такое множество туземцев, что им удалось ранить
капитана в ногу отравленной стрелой. Вследствие этого он дал приказ медленно
отступать, но наши, за исключением шести или восьми человек, оставшихся при
капитане, немедленно обратились в бегство. Туземцы стреляли нам только в ноги,
потому что мы не были обуты. И так велико было число копий и камней, которые
они метали в нас, что мы не в состоянии были оказывать сопротивление. Пушки с
наших судов не могли оказывать нам помощи, так как они находились слишком
далеко. Мы продолжали отступать и, находясь на расстоянии выстрела от берега,
продолжали сражаться, стоя по колено в воде. Туземцы продолжали преследование,
и, поднимая с земли по четыре — шесть раз одно и то же копье, метали их в нас
вновь и вновь. Узнав капитана, на него накинулось такое множество людей, что
дважды с его головы сбили каску, но все же он продолжал стойко держаться, как и
подобает славному рыцарю, вместе с другими, рядом с ним стоящими. Так мы бились
больше часа, отказываясь отступать дальше. Один индеец метнул бамбуковое копье
прямо в лицо капитана, но последний тут же убил его своим копьем, застрявшим в
теле индейца. Затем, пытаясь вытащить меч, он обнажил его только до половины,
так как был ранен в руку бамбуковым копьем. При виде этого на него накинулись
все туземцы. Один из них ранил его в левую ногу большим тесаком, похожим на
турецкий палаш, но еще более широким. Капитан упал лицом вниз, и тут же его
закидали железными и бамбуковыми копьями и начали наносить удары тесаками до
тех пор, пока не погубили наше зерцало, наш свет, нашу отраду и нашего
истинного вождя. Он все время оборачивался назад, чтобы посмотреть, успели ли
мы все погрузиться на лодки».[6]
Магеллан был убит 27 апреля 1521 года[7] на 41 году своей жизни. Хотя
цели своего путешествия – Молуккских островов - он так и не достиг, но зато
прошел труднейшую часть пути, открыл пролив у южной оконечности Америки и
первым переплыл через величайший океан земного шара.
Оправившись от поражения, испанцы сделали попытку получить за большой
выкуп от туземцев тело Магеллана, но туземцы отвечали отказом. Они хотели
обладать трофеем своей победы. После этой злополучной экспедиции оставшиеся в
живых испанцы вернулись на остров Себу, но и здесь настроение дружелюбных до
того времени индейцев резко изменилось. Малаец, раб Магеллана, служивший у него
в качестве переводчика, считая себя после смерти Магеллана свободным, бежал с
корабля, и сообщил радже острова Себу, что испанцы составили заговор против
раджи. Раджа поверил ему, и пригласил к себе Дуарте Барбозу и Хуана Серрано,
ставших после смерти Магеллана начальниками экспедиции. Ничего не подозревая,
испанцы, в числе 26 человек сошли на берег и прибыли ко двору раджи. Но едва
они вошли в помещение раджи, как их окружил отряд вооруженных индейцев и
накинулся на них. Всякое сопротивление было бесполезно. Все испанцы, кроме
Хуана Серрано были перебиты. Когда на кораблях узнали печальную весть,
постигшую товарищей, то тотчас же приблизились к берегу и открыли сильный огонь
из пушек по селению. Напрасно израненный Серрано, которого туземцы вывели на
берег, умолял прекратить стрельбу и выкупить его у врагов. Португалец Карвальо,
принявший начальство над экспедицией, не решился рисковать еще другими людьми и
поспешил удалиться от острова, так как можно было ожидать, что индейцы
приплывут на своих челноках к кораблям и могут причинить вред флотилии.
Несчастный Серрано был оставлен на произвол судьбы в руках индейцев, которые,
вероятно, его убили.
Карвальо, между тем, отправил свои корабли к соседнему
острову Бохоль. Здесь испанцы убедились, что общего числа участников экспедиции
недостаточно, чтобы управлять тремя кораблями, вследствие этого решено было
один корабль, наиболее старый «Консепсион» сжечь, сняв с него все ценное. На
соседних островах испанцы разыскали проводников, которые обещали привести их к
Молуккским островам. Действительно, после непродолжительного плавания 6 ноября
на горизонте испанцы увидели 4 острова. Проводник – индеец объявил, что это и
есть Молукки. «Мы, - пишет Пигафетта,- в знак нашей радости дали залп из всех
пушек. Никому не покажется удивительной наша радость, при виде этих островов,
ибо уже почти 26 месяцев мы плыли по океанам, посетили много островов,
постоянно разыскивая Молукки».[8]
Вскоре корабли пристали к одному острову, где испанцы
встретили в изобилии пряности. Нагрузив корабли пряностями и сделав запас
съестных припасов, испанцы простояли некоторое время, а затем направились к
острову Борнео, бывшему в то время центром малайской цивилизации. Раджа острова
Борнео оказал испанцам великолепный прием: он прислал за офицерами двух богато
украшенных слонов и почетный караул. Испанцы, прибыв во дворец, были встречены
очень радушно самим раджой, который осведомился о цели их путешествия. Раджа
обещал оказать испанцам помощь и снабдить их съестными припасами. Он отпустил
испанцев на корабли, уверяя их в своей дружбе. Однако, 29 июля более сотни
пирог окружили оба корабля испанцев, намереваясь, по-видимому, атаковать их.
Опасаясь нападения, испанцы решили предупредить его и сделали залп изо всей
артиллерии по пирогам, на которых убили много народу. Раджа после этого прислал
свое извинение испанцам, объясняя, что пироги вышли вовсе не против испанцев, а
против язычников, с которыми мусульмане вели войну.
Покинув Борнео, испанцы пристали к другому
острову, более пустынному. Здесь они решили произвести починку своих кораблей,
которые нуждались в ремонте. За починкой кораблей испанцы провели более сорока
дней. Пигафетта в это время занимался изучением растительности острова. На этом
острове, кроме обычных южных деревьев, Пигафетта был поражен необыкновенными
деревьями,с которых падают «одушевленные листья». «Мы нашли также деревья,
листья которых, опадая, оживают даже двигаются. Они похожи на листья шелковицы,
но не такой длины. По обеим сторонам короткого и заостренного черешка у них две
ножки. Крови у них нет, но стоит лишь дотронуться до них, как они тотчас же
ускользают. Один из них я хранил девять дней в коробке. Когда же я ее открывал,
то лист двигался внутри коробки. Я полагаю, что эти листья живут одним только
воздухом».[9]
Починив свои корабли, испанцы двинулись в дальнейший
путь. Они прошли архипелаг Сулу, притон малайских пиратов, затем посетили
остров Минданао. Отсюда они решили продолжить далее свой путь по океану, чтобы
поскорее вернуться на родину, так как корабли, несмотря на произведенный
большой ремонт, с каждым днем разрушались все более и более. Едва флотилия
миновала Минданао и направилась на запад, как на корабле «Тринидад»
образовалась течь, и дальнейшее плавание на нем стало невозможно. Вследствие
этого эскадра пристала к одному острову, где и было решено произвести починку.
Это был остров Тимор. Здесь испанцы были гостеприимно встречены раджой
Мансором, который, после неоднократных бесед с испанцами выразил желание
находиться под покровительством испанского короля.
Владения раджи составляли несколько островов, входящих
в группу Молуккского архипелага. Пигафетта, описывая эти острова, восторгался
ценными растениями, в изобилии растущими на этих островах. Здесь растут саговое
дерево, шелковица, гвоздика, дерево мускатного ореха, перец, камфарное дерево и
другие деревья, дающие пряности. Здесь же встречаются целые леса ценного
черного дерева.
Пристав к Тимору, Карвальо созвал совет, на котором
было решено оставить «Тринидад» на Тиморе чиниться, а «Викторию», с грузом
пряностей под начальством Хуан-Себастьяна
де Элькано немедленно отправить в Испанию. На «Виктории» отправились 53 испанца
и 30 индейцев, а 54 испанца остались на «Тринидаде». Затем «Виктория»
отправилась на юго – запад, к острову Суде, или Ксуле. В 10 милях отсюда «Виктория» пристала к острову Буру, где сделала запас съестных припасов. Затем,
«Виктория» пристала у острова Солора, жители которого вели большую торговлю
белым сандалом. Здесь корабль простоял 15 дней и была сделана починка корабля,
а также Хуан-Себастьян де Элькано выменял много воску и перца. После этого,
посетив еще раз Тимор, направился на остров Ява.
Покинув Яву, «Виктория» обогнула полуостров Малакка,
тщательно избегая встречи с португальскими кораблями. 6 мая «Виктория» обогнула
мыс Доброй Надежды, и путешественники могли надеяться на благополучный исход
путешествия. Однако мореплавателям еще предстояло претерпеть много несчастий.
Съестные запасы практически иссякли, вся пища экипажа состояла только из риса и
воды.
9 июля «Виктория» достигла островов Зеленого мыса,
экипаж буквально умирал от голода, и де Элькано решил пристать около острова
Боавишта. Говоря о прибытии на Боавишта, Пигафетта приводит в своем дневнике
следующий факт: «Желая знать, исправно ли велся наш дневник, я велел спросить
на берегу, какой сегодня день недели. Ответили что четверг. Это меня удивило,
поскольку по моим записям у нас была только среда. Нам казалось невозможным,
что мы все ошиблись на один день. Я был удивлен этим более других, так как
всегда очень исправно вел свой журнал и отмечал, не пропуская, все дни недели и
числа месяца. Впоследствии мы узнали, что в нашем счете не было ошибки: плывя
постоянно к западу, мы следовали движению солнца, и, возвратившись на то же
место, мы должны были выиграть 24 часа сравнительно с теми, кто оставался на
месте».
6 сентября 1522 года «Виктория» вошла благополучно в
гавань Санлукар – де – Баррамеда. Из 265 человек, которые 20 сентября 1519 года
вышли в море, только 18 человек вернулось на «Виктории», но и те все были
больны и истощены.[10]
Еще через два дня «Виктория» прибыла в Севилью.
За три года, которые миновали со времени выхода
экспедиции Магеллана в плавание, многое изменилось в Испании. Была открыта и
завоевана Мексика, и новые источники наживы найдены были, таким образом, в той
части мира, где испанцам не надо было опасаться португальской конкуренции.
Существенно изменилась и внешняя политика Испании. Карл V руководствовался в
своей политике великодержавными имперскими интересами куда в большей степени,
чем интересами Испании. Началась серия кровопролитных и изнурительных войн за
гегемонию в Европе, и в эти войны была втянута Испания. Знать и рыцарство
обогащались в военных предприятиях Карла V; при этом добыча доставалась не за
счет ограбления далеких и труднодостижимых земель, а путем разорения соседних
стран — Италии и Фландрии, на полях которых шла непрерывная война с французами.
Наконец, знаменательные события произошли и во
внутренней жизни Испании. В 1521 — 1522 гг. было подавлено восстание городских
общин (комунерос), и на пепелище городских свобод знать справляла кровавую
тризну. Победа над городами возвестила наступление эпохи феодальной реакции и
нанесла сокрушительный удар по еще не окрепшему классу буржуазии, который
формировался в недрах испанского города.
Поэтому-то сообщение об открытии пролива, ведущего в
Южное море, и вести о том, что испанские корабли дошли до Островов Пряностей,
не возбудили интереса ни у советников короля, ни у всевозможных искателей
наживы.
С географической точки зрения значение этого первого
кругосветного путешествия было огромно. Оно явилось поворотным пунктом, который
отделяет древний период в области землеведения от новой эпохи. До Магеллана
шарообразность Земли хоть теоретически хоть и признавалась учеными, но все же
учение о шарообразности Земли было всего лишь умственным построением. Возвращение
же корабля «Виктория», отправившегося на запад, с востока было сильнейшим
аргументом в системе доказательств, что Земля представляет собой большой шар.
Путешествие Магеллана и де Элькано способствовало, таким образом,
распространению и укреплению в умах людей несколько странной для человеческого
ума идеи о шарообразности Земли. Перед убедительной силой факта не могло
устоять никакое предвзятое мнение, и плавание «Виктории» нанесло еще один мощный
удар по прежним космографическим представлениям.
Тот факт, что Земля представляет собой огромный шар, свободно
висящий в пространстве, имел огромное влияние на все человеческое мышление,
перед человеческим умом сразу открылись необъятные горизонты, и перед человеком
невольно встал новый вопрос: если наша Земля представляет собой шар, и,
следовательно, является таким же небесным телом, как Солнце и Луна, то, может
быть, она не стоит неподвижно, а обращается вокруг Солнца вместе с другими
планетами? Эту мысль постарался обосновать и доказать астроном Николай
Коперник, который издал свою знаменитую книгу об обращении Земли в 1548 году,
то есть спустя двадцать один год после возвращения из кругосветного путешествия
Хуан-Себастьяна де Элькано.
Ниже помещается список капитанов и офицеров флота,
поскольку многие из них упоминаются в записях Пигафетты:
«ТРИНИДАД»
1) Главный капитан флота Фернан ди Магальянш (Магеллан), португалец.
2) Кормчий его высочества (т. е. назначенный личным приказом короля) Иштеван
Гомиш, португалец.
3) Нотариус Леон де Эсплета.
4) Штурман Хуан Баутиста де Пунсороль.
5) Альгуасил Гонсало Гомес де Эспиноса.
6) Помощник штурмана Франсиско Альбо.
7) Врач Хуан де Моралес.
На флагманском корабле в числе «сверхштатных» или
резерва (sobresalientes) находились также Антонио Ломбарде, который, как
полагают, и есть Антонио Пигафетта (родом из Ломбардии), Дуарте Барбоза и
Альваро де Мескита.
«САН-АНТОНИО»
1) Капитан и инспектор флота Хуан де Картахена.
2) Счетовод Антонио де Кока.
3) Нотариус Херонимо Герра.
4) Кормчий его высочества Андрее де Сан Мартин.
5) Кормчий его высочества Хуан Родригес де Мафра.
6) Штурман Хуан де Алоррьяга.
7) Боцман Диего Эрнандес.
«КОНСЕПСЬОН»
1) Капитан Гаспар де Кесада.
2) Нотариус Санчо де Эредья
3) Кормчий его высочества Жуан Лопиш Карвалью.
4) Штурман Хуан-Себастьян де Элькано (Эль-Кано).
5) Боцман Жуан ди Акуриу.
«ВИКТОРИЯ»
1) Капитан корабля и казначей флота Луис де Мендоса.
2) Кормчий его высочества Вашку Галлегу.
3) Нотариус Мартин Мендес.
4) Штурман Антон Соломон, сицилиец.
5) Боцман Мигель де Родас.
6) Альгуасил Дьего де Перальта.
«САНТЬЯГО»
1) Капитан и кормчий его высочества Жуан Серран.
2) Нотариус Антонио де Коста.
3) Штурман Бальтасар Генуэзец.
4) Боцман Бартоломе Приор.
В состав экипажей входили: 1) командиры, 2) коронные
должностные лица и священники, 3) младшие командиры, к числу которых относились
корабельные плотники, боцманы, конопатчики, бондари и бомбардиры, 4) матросы
marineros-матросы первой статьи и grametes-палубные матросы и юнги, 5) сверхштатные-sobresalientes-люди,
не имевшие определенных обязанностей на кораблях, и солдаты (к числу запасных
относится и Антонио Пигафетта), 6) слуги командиров и должностных лиц.
По своему национальному составу экипаж был весьма
пестрым. В его составе находилось: 37 португальцев, 30 или больше итальянцев,
19 французов, не считая испанцев, фламандцев, немцев, сицилийцев, англичан,
малайцев, негров, мавров, уроженцев Мадейры, Азорских и Канарских островов.
Наваррете приводит на основании официального документа,
хранящегося в Главном архиве Индий, список оставшихся в живых на «Виктории» и
благополучно добравшихся до Испании:
1) Хуан-Себастьян де Эль-Кано, капитан
2) Франсиско Альбо, пилот
3) Мигель Родас, штурман
4) Хуан де Акурьо, боцман
5) Мартин де Юдисибус, стражник
6) Эрнандо де Бустаменте, цирюльник
7) Айрес, канонир
8) Диего Кармона, матрос
9) Николае де Наполес, матрос
10) Мигель Санчес де Родас, матрос
11) Франсишку Родригиш, матрос
12) Хуан Родригес де Уэльва, матрос
13) Антонио Эрнандес Кальменеро, матрос
14) Хуан де Арратья, моряк
15) Хуан де Сантандрес, моряк
16) Васко Гомиш Гальего, моряк
17) Хуан де Сибулета, юнга
18) Антонио Ломбарде (Пигафетта), резервист.
А. ПИГАФЕТТА ПУТЕШЕСТВИЕ МАГЕЛЛАНА (использован
материал и комментарии с сайта #"#_ftnref1" name="_ftn1" title="">[1] #"#_ftnref2" name="_ftn2" title="">[2] #"#_ftnref3" name="_ftn3" title="">[3] #"#_ftnref4" name="_ftn4" title="">[4] #"#_ftnref5" name="_ftn5" title="">[5] #"#_ftnref6" name="_ftn6" title="">[6] #"#_ftnref7" name="_ftn7" title="">[7] Один из современников Магеллана датирует бой 28 апреля, его рассказ
таков:
«Фернандо Магеллан добивался того, чтобы
и другие властители, соседи этого, покорились этому властителю, ставшему
христианином, они же отказывались подчиниться ему. Ввиду этого Фернандо
Магеллан выступил однажды ночью на своих шлюпках и предал огню поселения тех,
что отказывались подчиниться. Спустя 10-12 дней после этого он приказал
поселению, находившемуся на расстоянии полулиги от сожженного им поселения и
называвшемуся Мактан, также расположенному на острове, прислать ему трех коз,
трех свиней, три меры риса и три меры проса. В ответ они заявили, что вместо
потребованных им трех штук каждого предмета они готовы дать ему две и, что,
если он согласен на это, они тотчас же исполнят все, если же нет, то как ему
будет угодно, они же больше ничего не дадут. Ввиду того, что они отказывались
дать ему то, что он требовал от них, Фернандо Магеллан дал распоряжение
укомплектовать три лодки экипажем в 50-60 человек и выступил против этого
селения 28 апреля утром. Их встретило множество людей, около трех-четырех тысяч
человек, которые бились с таким упорством, что Фернандо Магеллан и шесть
человек, бывших с ним, были убиты в 1521 г.».
[8] #"#_ftnref9" name="_ftn9" title="">[9] #"#_ftnref10" name="_ftn10" title="">[10] См. приложение
Страницы: 1, 2
|
|
