Статья: Улица Знаменка
Статья: Улица Знаменка
В. А. Никольский
Направо
от Арбатской площади идет по направлению к Кремлю Знаменка. На самом углу стоит
величественное здание Реввоенсовета, построенное Кампорези (№ 19). В начале XIX
века это был один из известнейших в Москве домов. Владелец дома, крестник
Екатерины, богач генерал С. С. Апраксин был большим любителем театра и ставил в
своем доме русские и французские спектакли. У него пели и приезжавшие в Москву
итальянцы, и знаменитый тенор Булахов
[87] ; при постановке
оперы "Диана и Эндимион" по апраксинской сцене бегали живые олени, а
за сценой лаяли хозяйские гончие и трубили егерские рога. Освобождение Москвы
от французов хлебосольный хозяин отпраздновал в один день обедом в Благородном
собрании на 150 душ и ужином в своем доме на 300 персон. Затем снова начались
спектакли на апраксинской сцене, длившиеся из года в год, так что еще в 1827
году Вигель видел в креслах апраксинского театра Пушкина. В 1818 году на балу у
Апраксиных было до тысячи гостей с Александром I во главе; ужин, ввиду обилия
гостей, был сервирован в манеже, обращенном для этого случая в великолепный
сад.
Жена
Апраксина - бывшая фрейлина Екатерины - славилась своей красотой и во время
жизни в Париже получила характерное прозвище "Венера во гневе".
Легкомысленный и ветреный Апраксин настолько уважал жену за верность, что
поставил ей в своей подмосковной- Ольгове - особый памятник - "в честь
добродетели".
После
холеры 1830 года апраксинский дом был куплен для помещения в нем сиротского
института, специально для воспитания детей, родители которых умерли от холеры.
Институт этот так и назывался - "холерное училище". Надзирателем в
институте был пришедший в Россию с Наполеоном майор Стори, устроивший при
институте собственный пансион. В праздничные дни у Стри собиралось интересное
общество - осколки наполеоновской армии, оставшиеся в Москве.
Против
апраксинского владения, в Большом Знаменском переулке, в доме, где ныне Музей
новой западной живописи (бывш. собрание С. И. Щукина
[88] ),
жил московский эпикуреец и хлебосол - "Желтый карлик", князь Н.И.
Трубецкой.
Через
улицу от Апраксипа, в доме № 12 по Знаменке, в конце XVIII века был тоже театр,
в доме графа Р. И. Воронцова,- "Знаменский оперный дом", который
содержал "с благопристойными в удовольствие публики увеселениями"
московский губернский прокурор князь П. В. Урусов, принявший потом в компаньоны
англичанина Медокса
[89] , по прозвищу "Кардинал",
потому что он ходил по Москве в красном плаще. Знаменский оперный дом сгорел 26
февраля 1780 года, и спектакли из него были перенесены в дом Пашкова (ныне
новое здание Московского университета)
[90]. В воронцовском
доме жил впоследствии "один из самых лучших магнатов", по определению
Герцена, попечитель московского учебного округа граф С. Г. Строганов.
На
углу Знаменки и Моховой, на высоком холме, стоит одна из жемчужин московского
зодчества екатерининской эпохи - загадочный Пашков дом, ныне Государственная
библиотека имени Ленина. До сих пор не установлено точно, кто из двух
знаменитых русских зодчих эпохи построил это изумительное итальянское палаццо -
Баженов или Казаков
[91]. В начале XVII века здесь был двор
царевны Прасковьи Ивановны, а в конце того же века (1784-1786) капитан-поручик
П. Е. Пашков выстроил здесь тот дворец, который даже странно как-то видеть в
двух шагах от Московского Кремля. Пашков дом был зарисован Антингом и
де-ла-Бартом в свою цветущую эпоху, в последние годы XVIII века, когда у дома
со стороны Моховой были в саду фонтан и пруд. "Китайские гуси, разных
пород попугаи, белые и пестрые павлины находятся здесь либо на свободе, либо
висят в дорогих клетках",- писал очевидец Иоганн Рихтер в 1799 году. В
воскресные и праздничные дни пашковский сад был открыт для всех желающих и в нем
собирались такие толпы, что "даже решетка с улицы была усажена
любопытными".
А
хозяином этого, по выражению Рихтера, "волшебного замка" был старый,
разбитый параличом человек, "которого уж много лет возят в кресле". В
1812 году дом пострадал от пожара, но был вскоре возобновлен, а в 1839 году
приобретен в казну уже в довольно запущенном виде: дом "только что не
развалины, окошки забиты досками, сад порос мохом", "пруды
пусты", "вместо прекрасных птиц" галки и воробьи.
Позднейшие
возобновления внесли, конечно, кое-где новый дух в детали Пашкова дома, но
целое, к счастью, осталось неприкосновенным. Великолепен его "садовый
фасад" на Моховую, но ничуть не уступает и "дворцовый фасад" с
Ваганьковского переулка с его единственными по пышности замысла воротами в виде
арки с висящими на воздухе лепными гирляндами. Кто бы ни был, в конце концов,
автор этого дворца - он, бесспорно, был великим художником,
Рядом
с этим палаццо на Моховой стоит почти ничем не замечательный теперь дом той же
библиотеки (№ 3)
[92] - некогда дом А. Е. Татищева, жена
которого Марья Степановна была в родстве чуть ли не со всею дворянскою Москвой
и носила шутливое прозвище "всемирной кузины". Татищева не имела
крупных средств, но хотела быть гостеприимной. Бывая часто на вечерах и балах,
она привозила с собою домой множество конфет и фруктов, которые, по уверению
московских сплетниц, появлялись в качестве угощения на собственных балах и
вечеринках Татищевой. Ее швейцар был портной и, при появлении гостя, оставлял
свои утюги и ножницы у него на глазах, отправляясь с докладом к барыне. Ливрею
он надевал только в дни больших приемов и балов, когда некогда было портняжить.
|