Статья: Улица Покровка
Статья: Улица Покровка
В. А. Никольский
У
Покровских ворот, на углу бульвара, в доме № 14 помещается, как кажется, на
первоначальном месте, одна из старейших русских вольных аптек, открытая в 1703
году «иноземцем цесарской земли» Гаврилой Саульсом.
Против
аптеки находится церковь, название которой характеризует былое благоустройство
местности - Троица «на грязях».
За
нею, направо по Покровке, привлекает внимание господствующая над улицей
нарядная церковь Успения
[138], заинтересовавшая в 1812 году
самого Наполеона, учредившего караул для ее охраны. Построенная в самом конце
XVII века (1696-1699) «Петрушкой Потаповым с братией» на щедро отпущенные
купцом Серяковым средства, церковь эта считается одним из лучших образцов в том
своеобразном стиле московского барокко, который создался из сочетания
излюбленных Москвою церковных форм с украинскими новшествами. Петрушка Потапов
сумел не только прекрасно выразить в архитектурных массах постройки ее
стремление ввысь, но и показал себя подлинным живописцем в умелом сочетании
красного с белым, в изяществе кружевной обработки окон, особенно в верхнем
этаже, где остроумно соединены в одно четыре окна, и во множестве других
архитектурных деталей. Сам великий зодчий елизаветинской эпохи Растрелли
[139] внимательно изучал это «дело рук человеческих», как гласит
надпись на храмовой доске, и в его утонченном чисто европейском творчестве
можно найти мотивы, идущие едва ли не от «Петрушки Потапова с братией».
Улица
Покровка начинается неподалеку от этой церкви, от Армянского переулка. По ту
сторону переулка, как последний дом Маросейки (Малоросейки), стояли хоромы
боярина Артамона Матвеева
[140], а затем дом (№ 17),
принадлежавший фельдмаршалу Румянцеву-Задунайскому
[141]. По
преданию, дом этот был выстроен и подарен графу его крепостными. Позднее в нем
жил И. П. Румянцев - основатель Румянцевского музея, и на потолках парадных
комнат были живописные и лепные изображения побед, одержанных отцом владельца.
В самом Армянском переулке дом № 11 принадлежал Тютчевым, и в нем поэт провел
годы юности. На другой стороне переулка, у церкви Николы в Столпах,- гробница
боярина А. С. Матвеева
[142], выстроенная потомком Матвеева,
Н. П. Румянцевым, в виде классического храма, особенно странного рядом с
типично московскою грузною церковью XVII века - на подклете, с галереей на
пузатых колонках и шатровою колокольней. В этой церкви был погребен, между
прочим, окольничий И. М. Милославский
[143] - участник первого
стрелецкого бунта. После известного заговора Циклера и Соковнина взбешенный
Петр приказал выкопать из могилы тело Милославского и привезти его в
подмосковное село Преображенское на свиньях.
Налево
от бульвара, по Покровке, дом № 22, лучший из уцелевших в Москве домов
елизаветинской эпохи, построен в 1742 году для князя Д. Ю. Трубецкого, а потом
подарен Елизаветой Алексею Разумовскому
[144]. Существуют
указания, что дом этот, так похожий в общем на несомненно растреллиевский
петербургский дворец Строгановых, построен Растрелли, но вернее допустить, что
Растрелли был только автором проекта, а выполняли его более робкие руки. Дом
привлекает внимание своеобразием архитектуры, несколько напоминающей мебель
эпохи, особенно комоды. Это сходство было уловлено уже современниками, и жившие
в этом доме Трубецкие, в отличие от многочисленных в старой Москве
однофамильцев, назывались «Трубецкие-комод».
В
этом доме Елизавета праздновала свой брак с Алексеем Разумом (т. е. А. Г.
Разумовским.-Сост.), а молебен после бракосочетания был отслужен в соседней
церкви Воскресения в Барашах (1734), купол которой увенчан по этому случаю
императорскою короной. В год коронации Екатерины в доме Разумовского произошла
интересная сцена. Бестужев
[145] задумал выдать Екатерину
замуж за Григория Орлова
[146], сочинил прошение о том, чтобы
императрица «избрала себе супруга», и стал собирать под ним подписи. Екатерина,
кажется, была склонна к этому браку, но,- неизвестно, по какой причине, быть
может, просто из желания узнать, какое впечатление мог бы произвести такой брак
на окружающих,- решила предварительно «узаконить» Разумовского как мужа
тетки-императрицы.
Однажды
Воронцов
[147] был позван к Екатерине и получил приказание
составить проект указа о том, что Екатерина, в память тетки своей Елизаветы,
признает справедливым пожаловать графу А. Р. Разумовскому титул императорского
высочества. Воронцов должен был отправиться с проектом указа к Разумовскому,
чтобы узнать, как он смотрит на такое дело. Воронцов застал старика графа в его
Покровском доме сидящим у камина в той самой мраморной комнате, которая служила
спальной новобрачных и в общих чертах сохранилась до сих пор. Разумовский
прочел проект указа, молча встал с кресла, подошел к находившемуся в спальне комоду,
отпер стоявший в нем богато отделанный ларец и вынул из потайного ящика сверток
бумаг, завернутых в розовый атлас. Старик прочел бумаги, поцеловал их и,
перекрестившись, бросил в огонь камина.
Заявив
Воронцову, что он был только «рабом» Елизаветы, осыпавшей его «благодеяниями
превыше заслуг», Разумовский сказал, что у него не оказалось бы «суетности»
признать свой брак, даже если бы он и существовал.
-
Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов,- сказал он в заключение.
Именно
этот в известном смысле героический поступок Разумовского и заставил,
по-видимому, Екатерину отказаться от мысли «избрать себе супруга», а длинная
вереница последовавших затем фаворитов показала, насколько мог бы быть прочным
такой брак.
|