Статья: Социально-демографические переменные в социологическом исследовании: оценка достоверности самоотчетов респондентов
Статья: Социально-демографические переменные в социологическом исследовании: оценка достоверности самоотчетов респондентов
А.Ю. Мягков
Мягков
Александр Юрьевич — кандидат философских наук, доцент, заведующий кафедрой
социологии Ивановского государственного энергетического университета.
Существует
мнение, что социально-демографические сведения, полученные в ходе опросов,
обладают предельно высоким уровнем достоверности и информация, касающаяся пола,
возраста, уровня образования респондентов и т. п., не нуждается в проверке на
надежность. Предполагается, что эти данные "достоверны ipso facto"
[1, с. 56]. Сторонники теории "правдивого респондента", развиваемой в
рамках "кооперативной" ("гуманистической") парадигмы,
полагают, что неискренних ответов в социологическом исследовании вообще (или
почти) не бывает [2, с. 41–43; 3, с. 68; 4, p. 63]. Особенно, по их мнению, это
характерно для качественных, "интенсивных" интервью, где
"близкие личные отношения с респондентами исключают ложь" в силу
повышенной интимности и эмоционального характера опросной коммуникации [5, p. 30].
Высокая точность ответов, касающихся "объективных" характеристик,
связывается либо с "естественной валидностью обыденного языка" (face
validity) [6, с. 43], либо с тем, что эти данные известны самим опрашиваемым
"с высокой степенью определенности" [7, p. 33]. Как отмечает В.Б. Голофаст,
такие признаки, как образование и профессия, а также "некоторые
биографические ... и другие сведения" из паспортичек легко доступны
регистрации и "могут быть прямо интерпретированы ... с использованием
обыденного языка" [6, с. 33, 43]. По мнению П. Каттенса, к информации,
сообщаемой участниками опроса "о себе", следует относиться как
"к идеально надежной", "не содержащей ошибок" [7, p. 45].
Таким
образом, во всех описанных выше случаях фактор искренности-неискренности
респондентов либо неправомерно приуменьшается, либо вовсе игнорируется. Между
тем, как показывает опыт и результаты специальных исследований, указанные
обстоятельства ("лицевая валидность" и когнитивная определенность
данных, а также личностный характер интервью) отнюдь не гарантируют от
искажений. Простота, понятность и доступность социально-демографической
терминологии не обеспечивают автоматически надежности и достоверности
сообщаемой информации. Здесь, как правило, не возникает особых трудностей,
связанных с достижением взаимно однозначного индикативного соответствия между
измеряемыми признаками и понятиями, в которых они репрезентируются в анкетных
вопросах. Зато встает серьезная проблема сознательных и неосознаваемых
искажений: завышения или занижения респондентами своего возраста, стажа работы,
уровня образования, размеров дохода, заработной платы, фальсификации
профессиональной принадлежности работниками редких и/или высокооплачиваемых
профессий и т. д.
Знание
опрашиваемыми своих "объективных" характеристик не является
единственным фактором формирования ответов. Как показывают специальные исследования
[8, с. 24–25], на них влияет множество внешних стимулов среды и внутренних
состояний самих респондентов. Такие характеристики, как возраст, образование,
доходы, место жительства и пр. воспринимаются многими людьми как престижные.
Каждый из участников исследования по-своему оценивает и интерпретирует их в
контексте сложившейся социальной ситуации с учетом той роли, которую играют эти
характеристики в их собственной жизни, жизни различных референтных групп и
общества в целом. Поэтому ответы на социально-демографические вопросы всегда
сопряжены "с нормативными и компаративными аспектами самооценки" [7,
p. 32]. С другой стороны, высокая степень интерактивности, малая дистанция
между взаимодействующими сторонами "могут в большей мере стимулировать
скрытность респондентов", нежели их стремление давать искренние ответы
[9]. В условиях "потенциально проблематичной интеракции", отмечают
сторонники "исследовательской" (investigative) парадигмы,
утверждающей "секретность, конфликт и подозрение как характеристики социальной
жизни вместо кооперации и доверия", социологу следует быть готовым к
преодолению таких препятствий, как "дезинформация, уклонения от ответа,
ложь и самопрезентация" [5, p. 30, 32].
Обзор предшествующих исследований
Вопрос
о величине дистанции между "самоотчетами" респондентов относительно
их "личных" характеристик и объективными данными изучен явно
недостаточно. В отечественной социологии экспериментальных исследований на эту
тему, насколько нам известно, не проводилось, в зарубежной науке их тоже было
очень немного. Более того, сведения в западных источниках весьма противоречивы,
носят преимущественно косвенный характер и малопоказательны, поскольку
рассматриваются вне связи с тематической спецификой проводимых опросов.
В
конце 1970-х годов С. Садмен и Н. Брэдберн попытались косвенно оценить
сенситивность различных тем в персональном интервью. Предъявляя респондентам
серию различных вопросов (от уровня образования до употребления марихуаны), они
интересовались тем, какие из них, по мнению опрашиваемых, могут вызвать у
"большинства людей" чувство смущения и неудобства и являются
"слишком личными", чтобы их можно было свободно обсуждать с
незнакомым человеком. Кроме того, вопросы из того же списка тестировались на
предмет количества пропусков и отказов от ответа. По замыслу С. Садмена и Н. Брэдберна,
реакции на оценочные вопросы должны фиксировать нормы, не позволяющие людям
открыто обсуждать указанные темы с незнакомыми и давать точные ответы о себе и
своем поведении интервьюеру [10, p. 67]. Уровень тревоги и беспокойства
респондентов в экспериментальной ситуации рассматривался в качестве индикатора
возможных информационных искажений в ситуации будущих интервью [10, p. 50], а
число неответов интерпретировалось как "бихевиориальная мера
опасений" и свидетельство ощущаемой угрозы [10, p. 69]. Данные, полученные
в ходе исследования (табл. 1), свидетельствуют, что статусные вопросы являются
для опрашиваемых не самыми эмоционально нейтральными. С другой стороны, далеко
не все респонденты, как выяснилось, считают возможным сообщать те или иные
сведения личного характера незнакомым людям.
Таблица
1
Мнения
респондентов о степени деликатности различных вопросов, %
Типы вопросов (темы) |
Большинство людей будут чувствовать сильное смущение при
предъявлении данного вопроса |
Считают, что данный вопрос слишком личный |
Не ответили на вопрос при его предъявлении |
Занятия спортом |
1,0 |
0,0 |
0,1 |
Образование |
3,0 |
1,0 |
0,3 |
Род занятий |
3,0 |
2,0 |
0,1 |
Доходы |
12,0 |
6,0 |
4,8 |
Злоупотребление алкоголем |
29,0 |
2,0 |
2,3 |
Употребление марихуаны |
42,0 |
3,0 |
0,4 |
Сексуальное поведение |
42,0 |
34,0 |
6,0 |
Источник:
[10, p. 68].
Исходя
из этих данных, трудно с уверенностью сказать, какие вопросы
социально-демографического блока являются более надежными, а какие менее.
Исключение составляет, пожалуй, лишь вопрос о доходах, оцененный опрошенными
как весьма деликатный. Однако вывод, что сведения, сообщаемые респондентами
"о себе", не обладают абсолютной достоверностью, не вызывает больших
сомнений.
Иные
результаты были получены в ходе почтового опроса, посвященного изучению
проблемы самоубийств (табл. 2), проведенного в середине 80-х гг. А. Недерхофом.
В нем так же, как и в предыдущем случае, в качестве индикатора вероятных
смещений в опросных данных использовался удельный вес неответов на различные
вопросы анкеты.
Таблица
2
Доли
неответов на вопросы анкеты, %
Типы вопросов |
Доли неответов |
Пол |
1,2 |
Возраст |
1,4 |
Брачный статус |
2,2 |
Конфессия |
2,3 |
Род занятий |
3,4 |
Политические предпочтения |
4,0 |
Образование |
14,3 |
Средний показатель по вопроснику в целом |
8,3 |
Диапазон для шкал самоубийств |
12,8–28,7 |
Источник:
[11, р. 299].
Доля
респондентов, отказавшихся сообщить свои социальные и демографические
характеристики, вполне сопоставима с удельным весом не ответивших на вопросы о
политических симпатиях, традиционно считающиеся деликатными. Более того, вопрос
об образовании вызвал значительно большее число неответов, чем в среднем по
всей анкете.
В
телефонном интервью, организованном Ч. Уивером и К. Свенсон, 5,3% респондентов
не пожелали указать свой возраст, 7,7% отказались сообщить о стаже работы и
18,0% — величину ежемесячного жалованья [12, p. 72]. В экспериментальном
исследовании Дж. Фрея удельный вес неответов на демографические и статусные
вопросы, также задававшиеся по телефону, варьировал в более узких пределах: от
0,5% для вопроса об образовании до 11% — о величине дохода (табл. 3).
Таблица
3
Удельный
вес неответивших на различные типы социально-демографических вопросов в
телефонном интервью, %
Темы вопросов |
Удельный вес неответивших |
Образование |
0,5 |
Размер жилища |
1,0 |
Раса |
1,6 |
Брачный статус |
1,6 |
Религия |
3,1 |
Доход |
10,9 |
Источник:
[13, р. 268].
Эти
косвенные показатели говорят о значительных расхождениях в социологической
литературе относительно надежности вопросов социально-демографического блока.
Прямые данные также убеждают в правомерности такого вывода. В трех
исследованиях, анализируемых Г. Хайманом, степень достоверности самоотчетов
респондентов о возрасте варьировала от 88% до 98% [14, р. 258]. В методическом
эксперименте Р. Петерсона правильный возраст указали 95–99% опрошенных (в
зависимости от вида и формулировки вопроса). При этом от 1% до 10% респондентов
отказались от ответа [15, р. 381]. По сообщению Ч. Уивера и К. Свенсон, лишь
около 92% всех ответов на вопрос о дате рождения после проверки по методу
"объективного эталона" были признаны соответствующими
действительности [12, p. 73]. Степень точности сведений о стаже работы
оказалась еще ниже — 63,6% [12, p. 76].
Существенные
расхождения имеют место и при оценке достоверности сведений об образовании
респондентов. Польские социологи, опираясь на материалы панельного
исследования, оценивают его в 78% [16, c. 139–140]; американская
исследовательница Т. Роджерс, судя по данным ее ретестового эксперимента, —
лишь в 66% [17, p. 58–59]. У П. Каттенса показатели надежности самоотчетов,
касающихся пола, возраста респондентов, времени окончания школы, количества
братьев и сестер, полученные в результате измерения посредством
"тест-ретест" метода, были близкими к единице. Очень высокой степенью
достоверности, сообщает автор, обладали также вербальные данные об образовании
обоих родителей и профессии отца [7, p. 40–43].
Сложнее
обстоит дело с вопросом о доходах: здесь наблюдается еще большая
неопределенность при оценке искажений вербальной информации. Если в большинстве
исследований уровень достоверности ответов о размере доходов оценивается обычно
в несколько десятков процентов, то Ч. Уивер и К. Свенсон в своем эксперименте
обнаружили всего 0,4% правильных ответов при сравнении их с
"критериальными" данными. При этом в 15,2% случаев суммы доходов
оказались заниженными, а в 84,8% — завышенными [12, p. 74]. Что касается уровня
неответов на вопрос о доходах, то в разных исследованиях, в зависимости от
метода сбора данных, он также колеблется в довольно широких пределах: от 5%
до15% в личных интервью [10, p. 68, 144; 18] и от 11% до 28% в телефонных [13,
р. 268; 18]. В исследовании Ж. Билье и Г. Лузвельдта, проведенном среди женщин
в режиме персонального интервью, на вопрос о совокупном ежемесячном доходе
семьи отказались отвечать 7,2% респондентов, а на вопрос о денежных сбережениях
— 16,4%. При этом последний оказался даже более сенситивным, чем вопросы о
политических предпочтениях и сексуальных отношениях (табл. 4).
Таблица
4
Соотношение
неответов респондентов на вопросы интервью, %
Содержание вопросов |
% |
Партийные симпатии респондента |
7,4 |
Партийные симпатии супруга |
19,8 |
Ежемесячный доход семьи |
7,2 |
Размер денежных накоплений |
16,4 |
Обсуждение с супругом сексуальных отношений |
2,2 |
Оценка сексуального опыта |
5,4 |
Оценка личной сексуальной жизни |
10,8 |
Последний сексуальный контакт |
10,4 |
Частота сексуальных контактов |
12,5 |
Источник:
[19, p. 197].
Вопрос
о том, какие категории опрашиваемых более склонны к искажению
социально-демографических сведений, также является дискуссионным. В
отечественной литературе неоднократно высказывалось мнение, что респонденты
старших возрастных групп и особенно пожилые проявляют тенденцию к завышению
своего возраста [20, с. 40–41; 21, с. 33]. Однако результаты западных
исследований, кажется, не подтверждают эту закономерность. По данным
эксперимента Ч. Уивера и К. Свенсон, лишь менее 5% респондентов в возрасте от
50 лет и старше завысили свой возраст, в то время как около 14% занизили его. У
молодых людей, наоборот, наблюдается стремление казаться старше (табл. 5).
Таблица
5
Точность
сообщений о возрасте в различных возрастных группах, %
Сообщение о возрасте |
Действительный возраст респондентов |
В целом по выборке |
от 21 до 30 лет |
от 30 до 40 лет |
от 40 до 50 лет |
от 50 лет и старше |
Сообщили точный возраст |
91,9 |
98,5 |
91,8 |
81,8 |
91,8 |
Завысили свой возраст |
7,4 |
0,0 |
1,4 |
4,6 |
4,1 |
Занизили свой возраст |
0,7 |
1,5 |
6,8 |
13,6 |
4,1 |
Источник:
[12, p. 73].
Высказывается
мнение, что искажения возрастных сведений связаны прежде всего с
социокультурными и психологическими факторами, вызывающими у людей стремление к
самопрезентации, а не с эффектами памяти или аккумуляции возраста [12, p. 73].
Вместе с тем имеются сведения, не согласующиеся с описанными выше результатами.
В исследовании Р. Петерсона, например, не было зафиксировано значимых различий
в уровнях искажения возрастной информации, связанных с возрастом опрошенных
[15, p. 381–382]. Некоторые исследователи полагают, что к завышению уровня
доходов в большей степени склонны молодые респонденты [12, p. 75] и люди с
невысокими заработками [22]. Другие авторы не находят строгих эмпирических
подтверждений этим тенденциям [23, с. 7].
Методология
и методы исследования
Поскольку
сведения, имеющиеся в литературе, носят разрозненный, часто случайный характер
и порой существенно разнятся от исследования к исследованию, очень трудно
представить истинные масштабы искажений в ответах респондентов о самих себе.
Для оценки достоверности (искренности) таких ответов в 1999–2001 гг. мы провели
два специальных исследования1. Первое из них (март–апрель 1999 г.) представляло
собой методический эксперимент, организованный по принципу
"тест-ретест", второе (февраль 2001 г.) – массовый опрос взрослого
населения г. Иванова и Ивановской области.
В
ретестовом исследовании участвовало 110 чел., проживающих в г. Иванове и
представляющих разные социально-демографические и профессиональные группы
взрослого населения (студенты, представители производственной и
непроизводственной интеллигенции, работники торговли и сферы обслуживания,
пенсионеры). Поскольку эксперимент состоял из двух фаз, то от респондентов в
общей сложности было получено 220 анкет.
Экспериментальный
план. Опрашиваемым предлагалось ответить на вопросы анкеты дважды через
небольшой промежуток времени (около двух-трех недель). В первый раз их просили
дать максимально искренние ответы ("для себя"), а во второй —
ответить так, как бы они отвечали, если бы не были уверены в конфиденциальности
опроса и не доверяли интервьюеру. В результате мы получили своеобразные
"эталоны" искренних и неискренних ответов, которые затем
сопоставлялись, и на основе обнаруженных различий выводились средние показатели
уровня искренности по каждому из вопросов, по различным их группам (типам) и по
вопроснику в целом.
Измерительная
стратегия. Уровень искренности респондентов по отдельным вопросам: УИвi)
рассчитывался как частное от деления числа совпадений в ответах всех
респондентов в двух последовательно взятых пробах на объем выборки (1), а по
вопроснику в целом (УИвi) — как отношение общей суммы всех совпавших пар ответов
по всем вопросам и для всех респондентов к числу всех возможных ответов (2).
(1),
где
∑ СОвi — сумма совпавших пар ответов по i-му вопросу;
N
— число испытуемых.
(2),
где
∑ СОв — общее число совпавших пар ответов по вопроснику в целом;
К
— число вопросов в анкете;
N
— число испытуемых.
Структура
и содержание вопросника. Вопросник включал 33 вопроса, из которых 26 были
"содержательными", а 7 — социально-демографическими. Из числа
содержательных вопросов 7 касались нравственно-правовых тем, а также оценок
респондентами взаимоотношений в семье и их собственного здоровья, а 19 были
предназначены для измерения политических установок. В социально-демографическом
блоке анкеты присутствовало 5 традиционных вопросов (пол, возраст, образование,
род занятий, размер среднемесячного душевого дохода в семье) и 2
"сопутствующих" (о наличии дополнительных доходов и их удельном весе
по отношению к основному заработку). Как можно видеть из табл. 6, в большинстве
своем вопросы анкеты не принадлежали к числу особо сенситивных.
Массовый
опрос был частью исследовательского проекта "Ложь и обман в современном
российском обществе", инициированного автором. Он проводился кафедрой
социологии Ивановского государственного энергетического университета среди
жителей г. Иванова и Ивановской области. Всего было опрошено 701 чел.,
отобранных на основе квотно-случайной выборки и представляющих различные
социально-демографические, профессиональные и поселенческие слои взрослого
населения. Для сбора эмпирических данных использовался метод индивидуального
очного анкетирования.
В
данном исследовании мы, в частности, предполагали установить, как люди
воспринимают и оценивают различные по содержанию и степени деликатности вопросы
(темы), выносимые на обсуждение в интервью, какие из них они считают острыми, а
какие эмоционально нейтральными. С этой целью мы задавали респондентам
косвенный проективный вопрос: "Как вы считаете, в какой мере перечисленные
ниже темы (вопросы) вызвали бы в ходе социологического опроса чувство
неловкости или смущения у большинства отвечающих?". По этому параметру
тестировались 13 вопросов, в том числе и 6 социально-демографических.
Поскольку, как считают специалисты, существует тесная прямая корреляция между
остротой восприятия темы и уровнем искренности респондентов [10, р. 50, 67, 69],
мы сочли правомерным интерпретировать полученные оценки в контексте проблемы
достоверности.
Результаты и их интерпретация
Средний
уровень искренности ответов респондентов на "содержательные" вопросы
составил 57,8%, а на демографические и статусные — 80,4%. Вопросы
социально-демографического блока также различаются между собой по степени
остроты и деликатности (см. табл. 6). Самым сенситивным в этой группе (и одним
из самых деликатных по анкете в целом) оказался вопрос о размере дохода:
средний уровень искренности ответов на него составил всего 40%. А это значит,
что большинство респондентов (60%) изменили во втором исследовании (то есть в
ситуации с нарушенной анонимностью) свои первоначальные ответы и лишь 40%
сохранили их неизменными.
Таблица
6
Уровни
искренности ответов респондентов по отдельным вопросам анкеты, вопросным блокам
и вопроснику в целом (в абс. числах и %, n=110)
N |
Содержание вопросов |
Число несовпадений, абс. числа |
Уровень искренности ответов, % |
1 |
Отношение к социально-экономической политике правительства |
57 |
48,2 |
2 |
Намерение участвовать в выборах в Госдуму |
40 |
63,6 |
3 |
Оценка взаимоотношений в семье |
40 |
63,6 |
4 |
Допустимость лжи |
51 |
53,6 |
5 |
Оценка состояния собственного здоровья |
67 |
39,1 |
6 |
Размер среднего дохода в семье |
66 |
40,0 |
7 |
Наличие дополнительных источников дохода |
17 |
84,5 |
8 |
Доля дополнительных источников дохода по отношению к
средней заработной плате |
33 |
70,0 |
9 |
Уплата налогов |
29 |
73,6 |
10 |
Партийные предпочтения |
53 |
51,8 |
11 |
Оценка деятельности Президента России за прошедший год |
60 |
45,4 |
12 |
Факты физического наказания детей |
33 |
70,0 |
13 |
Злоупотребление алкоголем |
33 |
70,0 |
14 |
Отношение к Президенту России |
50 |
54,5 |
15 |
Отношение к правительству |
53 |
51,8 |
16 |
Отношение к Совету Федерации |
51 |
53,6 |
17 |
Отношение к Госдуме |
46 |
58,2 |
18 |
Отношение к руководителям региона |
51 |
53,6 |
19 |
Отношение к милиции |
42 |
61,8 |
20 |
Отношение к суду |
47 |
57,3 |
21 |
Отношение к прокуратуре |
42 |
61,8 |
22 |
Отношение к армии |
48 |
56,4 |
23 |
Отношение к профсоюзам |
40 |
63,6 |
24 |
Отношение к церкви |
34 |
69,1 |
25 |
Отношение к политическим партиям |
51 |
53,6 |
26 |
Отношение к СМИ |
49 |
55,4 |
27 |
Отношение к предпринимательским и банковским кругам |
44 |
60,0 |
28 |
Электоральные рейтинги политиков |
46 |
58,2 |
29 |
Возможность присвоения чужого |
50 |
54,5 |
30 |
Пол |
9 |
91,8 |
31 |
Возраст |
6 |
94,5 |
32 |
Образование |
11 |
90,0 |
33 |
Род занятий |
9 |
91,8 |
Сводные показатели |
|
По основным (содержательным) вопросам (К=26)
По социально-демографическим вопросам (К=7)
По четырем вопросам социально-демографического блока (пол,
возраст, образование, род занятий)
По пяти основным вопросам социально-демографического блока
(пол, возраст, образование, род занятий, размер дохода)
По вопроснику в целом (К=33)
|
57,8
80,4
92,0
81,6
62,8
|
Из
числа испытуемых, изменивших суммы своих доходов, 46,7% увеличили их во второй
пробе, а 53,3% — уменьшили. При этом респонденты с доходами выше среднего
уровня более склонны к их занижению, в то время как люди из низкодоходных групп
демонстрируют противоположную тенденцию (табл. 7). Вполне закономерно, что в
первой из указанных категорий размер среднесемейного дохода составил 612 руб.,
а во второй — лишь 390 руб. (то есть в 1,6 раза меньше) при среднем значении по
выборке, равном 447 руб.
Таблица
7
Образцы
вербального поведения респондентов из разных групп по уровню доходов (по данным
"тест-ретест", %)
Группы респондентов по уровню доходов |
Завысили размер дохода |
Занизили размер дохода |
Не изменили |
Трудно определить |
Респонденты с доходами выше среднего уровня по выборке |
18,9 |
39,6 |
37,7 |
3,8 |
Респонденты с доходами ниже среднего уровня по выборке |
38,0 |
20,0 |
36,0 |
6,0 |
Полученные
данные хорошо согласуются с результатами ряда аналогичных исследований,
проведенных в предыдущие годы [12, р. 75-76; 24, с. 53; 22]. Они
свидетельствуют о том, что сведения о доходах, получаемые в опросах массовых
слоев населения, следует увеличивать как минимум в 1,5 раза [23, с. 7]. На
момент проведения нашего исследования (март-апрель 1999 г.) среднемесячный
душевой доход в Ивановской области по официальным статистическим данным
составлял 819 руб., то есть был выше "анкетного" в 1,83 раза [25, с. 2].
"Сопутствующие"
вопросы о наличии дополнительных заработков и их размерах воспринимаются
испытуемыми с меньшей остротой и подозрительностью. Однако удельный вес
неискренних ответов здесь также достаточно высок (от 15 до 30%). Кроме того,
при повторном тестировании большинство респондентов продемонстрировали
тенденцию к занижению сумм приработков, а также к уклонению от ответов на эту
тему. Эти данные подтверждают вывод Н. Брэдберна и С. Садмена о том, что
вопросы, требующие от респондентов простой констатации факта и ответов типа
"да-нет", являются менее сенситивными, чем те, которые предполагают
"квантификацию поведения" и сообщение его количественных
характеристик (частоты, интенсивности и т. д.) [10, p. 19-23].
Уровень
достоверности ответов на традиционные вопросы социально-демографического блока
относительно пола, возраста, образования и рода занятий, на первый взгляд,
кажется довольно высоким: в этой вопросной группе он колеблется от 90% до 94,5%
(в среднем 92%). Однако так может показаться лишь на фоне других, и прежде
всего, содержательных вопросов. Взятые сами по себе, они свидетельствуют, что
от 5% до 10% респондентов могут изменить ответы, касающиеся их персональных
данных, в случае возникновения ситуации, которая, по их мнению, создает условия
для идентификации личности опрашиваемых. Кроме того, хотя искренность ответов
на "личные" вопросы в целом выше, чем ответов на все остальные
вопросы, она не является абсолютной и ни по одному из них не достигает 100%, а
по вопросу о размере дохода ее уровень оказался одним из самых низких.
Результаты
исследования позволяют сделать еще один вывод. Вопросы, касающиеся уровня
образования, профессии и даже возраста и пола, также могут восприниматься
респондентами как сенситивные, однако в качестве таковых они чаще всего
выступают не сами по себе, а в общем предметно-содержательном (тематическом)
контексте исследования. Поэтому уровень их надежности варьирует в зависимости
от темы опроса. Чем эта тема острее, тем ниже вероятность искренних ответов, в
том числе и на вопросы социально-демографического блока. Но даже в относительно
нейтральных по тематике опросах можно ожидать появления недостоверных сведений
о личных характеристиках респондентов.
Результаты
исследования, проведенного нами в 2001 г., подтверждают выявленные ранее
тенденции: вопросы, касающиеся размеров и источников доходов, а также сумм
денежных накоплений, воспринимаются респондентами как крайне деликатные (табл. 8).
Они существенно перекрывают обе "пороговые" границы, предложенные в
свое время Н. Брэдберном и С. Садменом для оценки сенситивности обсуждаемых
тем. Они пришли к выводу: если удельный вес испытуемых, считающих, что
предлагаемый им вопрос или тема вызовут у "большинства людей" сильную
тревогу и волнение, достигает 10%-й отметки, то имеется опасность
"ответных" смещений, обусловленных неискренностью респондентов. В том
случае, когда эта доля превышает 20%, искажения обретают системный характер, а
их последствия становятся необратимыми. Возникает серьезная угроза качеству
данных. В этой ситуации необходимо предпринять самые решительные меры для
предотвращения неискренних ответов [10, р. 165-166].
Таблица
8
Степень
деликатности различных вопросов (тем) в оценках респондентов, % ответивших
Типы вопросов (темы) |
Вызывает сильное смущение |
Вызывает некоторое смущение |
Не вызывает смущения |
Сексуальные отношения |
41,5 |
37,0 |
21,5 |
Супружеская измена |
37,0 |
40,6 |
22,5 |
Размер денежных накоплений |
36,9 |
36,3 |
26,9 |
Размер и источники доходов |
26,6 |
41,1 |
32,3 |
Употребление наркотиков |
29,2 |
28,4 |
42,4 |
Употребление алкоголя |
17,1 |
40,2 |
42,7 |
Состояние здоровья |
10,8 |
36,4 |
52,8 |
Электоральные предпочтения |
10,9 |
32,4 |
56,7 |
Партийные симпатии |
7,4 |
31,0 |
61,6 |
Возраст |
3,9 |
29,1 |
67,0 |
Род занятий, профессия |
2,9 |
28,4 |
68,7 |
Состояние в браке |
4,8 |
23,8 |
71,4 |
Уровень образования |
4,1 |
22,2 |
73,8 |
С
другой стороны, традиционные вопросы социально-демографического блока (возраст,
образование, род занятий, брачный статус) хотя и занимают последние строчки в
"рейтинге сенситивности", тоже не могут считаться эмоционально
нейтральными и "безобидными": от четверти (26,3%) до трети (33,0%)
всех опрошенных относят их к числу "смущающих". Кроме того, как
показывает корреляционный анализ, в отдельных группах респондентов оценки
деликатности этих вопросов резко возрастают, преодолевая первый предел сенситивности.
Так, например, вопрос о возрасте острее воспринимают женщины (р<0,05).
Наиболее деликатным его считают респондентки, принадлежащие к возрастной группе
30-39 лет. Удельный вес тех, кто относит данный вопрос к числу крайне острых,
достигает здесь почти 15% (р<0,01). Вопрос об образовании чаще называют
"смущающим" респонденты с низким образовательным статусом: 16%
опрошенных, не окончивших среднюю школу, ответили, что большинство людей будут
чувствовать себя неловко при обсуждении данной темы (р<0,01). Оценки вопроса
о роде занятий, как свидетельствует анализ, зависят от возраста отвечающих:
респонденты моложе 40 лет испытывают большее смущение, а потому демонстрируют
низкую готовность к сообщению достоверных сведений, касающихся их
профессиональной деятельности (р<0,001). Доля людей, относящихся к этой
категории, также превышает 10%. Следовательно, в указанных выше группах риск
получения неискренних ответов на "личные", внешне безобидные вопросы
заметно возрастает.
Что
касается "денежных вопросов", то их восприятие варьирует в
зависимости от возрастных и социально-профессиональных характеристик
опрашиваемых (р<0,01). Крайне деликатными их считают студенты (51,9%),
предприниматели (50,0%) и безработные (41,4%). Таким образом,
социально-демографические вопросы отнюдь не являются столь безобидными, как это
нередко считается. Степень их надежности варьирует в зависимости от целого ряда
факторов: используемого метода сбора данных, уровня субъективной анонимности
опроса, предметно-тематического контекста обсуждаемых в исследовании проблем,
социально-демографических и статусных характеристик опрашиваемых и т. д. В
отдельных социальных группах искажения в ответах могут достигать значений, за
которыми начинаются серьезные нарушения достоверности итоговых результатов. В этих
случаях считающиеся "простыми" вопросы о возрасте, образовании,
брачном статусе, роде занятий и др. оказываются весьма проблемными для
исследователя, а ответы на них – непригодными для дальнейшего анализа.
Поскольку
социально-демографические признаки обычно используются в качестве независимых,
факторных переменных, любые ошибки и смещения в процессе их первичного
измерения неизбежно обретут систематический характер на стадии анализа данных.
Переходя в корреляционные таблицы, они неслучайным образом изменяют структуру и
числовые значения других переменных (и, соответственно, показателей
корреляции), искусственно снижая или, наоборот, повышая уровень эмпирически
фиксируемых взаимосвязей [12, р. 79; 26, р. 179]. В этих условиях установление
связи между анализируемыми признаками, равно как и оценка ее интенсивности,
может оказаться делом весьма проблематичным. В конечном счете "ошибки
сообщения" в самоотчетах респондентов на вопросы
социально-демографического блока негативно скажутся на качестве содержательных
выводов и рекомендаций по результатам исследования в целом. Поэтому
достоверность ответов необходимо контролировать не только по основным вопросам
исследования, но и по всем прочим, включая социально-демографические.
Идиосинкразические эффекты универсальны и не имеют предметно-тематических
ограничений.
1
Автор был руководителем этих исследований. В них участвовали также И.В. Журавлева,
С.Л. Журавлева, А.О. Морозова и О.В. Симакова.
Список литературы
Волович
В.И. Надежность информации в социологическом исследовании: Проблемы методологии
и методики. Киев: Наукова думка, 1974.
Аверьянов
Л.Я. Искусство задавать вопросы. М.: Московский рабочий, 1987.
Аверьянов
Л.Я. Социология: Что она знает и может. М.: Социолог,
1993.
Dijkstra W., Van der Zouwen J. Role
playing in the interview: Towards a theory of artifacts in the survey-interview
// Sociocybernetics / Ed. by R.F. Geyer, J. Van der Zouwen. Leiden: Nijhoff,
1978. P. 58-72.
Obligacion F.R. Managing perceived deception
among respondents: A traveler’s tale // Journal of Contemporary Ethnography. 1994.
Vol. 23. No 1. Р. 29-50.
Логика
социологического исследования / Отв. ред. Г.В. Осипов. М.: Наука, 1987.
Cuttance P.F. Towards a typology of
information to aid reliability of response in social surveys // Quality and
Quantity. 1986. Vol. 20. No 1. P. 27-52.
Давыдов
А.А. Респондент как источник информации. М.: ИС РАН, 1993.
Vaughan D. The long goodbye //
Psychology Today. 1987. July. No 1. P. 37-42.
Bradburn N.M., Sudman S. Improving
interview method and questionnaire design. San Francisco: Jossey–Bass, 1979.
Nederhof A. A survey on suicide:
Using a mail survey to study a highly threatening topic // Quality and
Quantity. 1985. Vol. 19. No 3. P. 293-302.
Weaver C.N., Swanson C.L. Validity
of reported date of birth, salary, and seniority // Public Opinion Quarterly.
1974. Vol. 38. No 1. P. 69-80.
Frey J.H. An experiment with a
confidentiality reminder in a telephone survey // Public Opinion Quarterly.
1986. Vol. 50. No 2. P. 267-269.
Hyman H. Secondary analysis of
sample surveys: Principles, procedures and potentialities. N.Y.: Wiley, 1972.
Peterson R.A. Asking the age
question: A research note // Public Opinion Quarterly. 1984. Vol. 48. No
1. P. 379-383.
Гайдис
В.А. Сравнительный анализ различных вариантов вопросов для получения информации
об образовании респондента // Проблемы сравнительных исследований в социологии:
Методы сбора данных / Отв. ред. В.Г. Андреенков, О.М. Маслова. М.: ИСИ АН СССР,
1988. С. 121–144.
Rogers T. Interviews by telephone
and in person: quality of responses and field performance // Public Opinion
Quarterly. 1976. Vol. 40. No 1. P. 51-65.
Groves R.M. Actors and questions in
telephone and personal interview surveys // Public Opinion Quarterly. 1979.
Vol. 43. No 2. P. 190-205.
Billiet J., Loosveldt G. Improvement
of the quality of responses to factual survey questions by interviewer training
// Public Opinion Quarterly. 1988. Vol. 52. No 2. P. 190-211.
Петренко
Е.С., Ярошенко Е.М. Социально-демографические показатели в социологических
исследованиях. М.: Статистика, 1979.
Мягков
А.Ю. Возраст как переменная в социологическом исследовании: Методологические и
методические проблемы измерения // Вестник Тамбов. ун-та. Сер. гуманит. науки.
1996. Вып. 2. С. 31–38.
Сознание
и трудовая деятельность. Киев, Одесса: Наукова думка, 1985.
Сивкова
В. Кто богаче всех // Аргументы и факты. 1995. N 42 (783).
Батыгин
Г.С. Лекции по методологии социологических исследований. М.: Аспект Пресс, 1995.
Рабочий край. 1999. 26 апреля.
Hamilton L.C. Self-reports of
academic performance: Response errors are not well behaved // Sociological
Methods and Research. 1981. Vol. 10. No 2. P. 165-185.
|