Реферат: Зрелища, концерты и «вокзалы» в общественных садах Петербурга первой трети XIX века
Реферат: Зрелища, концерты и «вокзалы» в общественных садах Петербурга первой трети XIX века
Юлия Савельева
Сад – это не мертвый, а функционирующий объект
искусства. Его посещают, в нем гуляют, отдыхают, размышляют, развлекаются – во
всякую эпоху по-своему.
(Д.С. Лихачев)1
Общественный сад с «увеселениями» и музыкой являлся
важнейшей частью городского пространства Петербурга первой трети XIX
века. Описанию садов уделялось немалое место в обозрениях и путеводителях по
городу. Так, например, в опубликованном в 1820 году «Медико-топографическом
описании Санкт-Петербурга» Г.Л. Аттенгофена имеется специальный раздел под
названием «Сады и пустые места», в котором сообщается что «внутри самого города
находятся некоторые весьма хорошие и приятные публичные сады и места для
прогулок, где каждый во всякое время, один или с приятелями, свободно может
гулять и рассеиваться. <…> Множество находится здесь увеселительных садов
и огородов, которые хотя и принадлежат частным владельцам, но по большей части
всегда для публики открыты. И так здешние жители вовсе не знают недостатка в
местах для прогулки, каковому нередко подвержены бывают жители других городов»2. В связи с
этим и многие приезжавшие в столицу из других городов, достаточно быстро
становились петербуржцами и адаптировались благодаря существовавшим здесь
«зонам общения» горожан, к которым относились и увеселительные сады.
История петербургских садов ведет начало от
царствования Петра I, который «любил сады и рощи, заботился об их
разведении и строго карал тех, кто вопреки его указам, позволял себе рубить
деревья и портить леса»3.
При Петре I были основаны придворные сады, такие как Летний,
Екатерингофский и Петровский. В это же время начали разводить сады и
приближенные к монарху лица. В царствование Екатерины II появились
Эрмитажный, Таврический, Михайловский и другие придворные сады и значительно
увеличилось число частных. К концу XVIII века в «светском» саду
объединялись «три стороны досуга: сад, во-первых, давал отдых, во-вторых,
кормил, в-третьих, развлекал»4.
Развитие публичных и частных садов продолжалось и в XIX
столетии. К 1838 году в Петербурге их было уже 10545. А в справочной книге «Петербург весь на
ладони» 1874 года издания указывалось, что «ныне в столице насчитывается до
2000 садов, в том числе общественных десять (не считая скверов)»6. При этом
многие из общественных садов, хотя и принадлежали разным казенным ведомствам,
были открыты для публики.
Городские общественные сады в Петербурге первой трети XIX
века являлись популярными местами проведения коллективного досуга. В них
организовывались разнообразные увеселения, праздники и зрелищные представления
с музыкой. Немалую роль в выборе места того или иного рода развлечения играл и
сам сад, его местоположение в городе, и традиции. На Крестовском острове
устраивались народные гулянья, зрелища с воздушными шарами; в Екатерингофе –
гулянья на Троицу; на Царицыном лугу, Елагином, Каменном острове и в Петергофе
– городские праздники и зрелища для народа по случаю торжеств Императорской
семьи, в Летнем саду проводились гулянья с лотереями, традиционные купеческие «смотрины»
и состязания в беге, в саду 2-го Мещанского Собрания – концерты, «вокзалы»
(т.е. увеселения с музыкой), балы и т. д.
Виды зрелищных представлений и праздников в городских
общественных садах, кроме традиции народных гуляний, во многом зависели от лица
устроителя, которым мог быть воздухоплаватель, бегун, музыкант и пр. В
соответствии с этим изменялся и характер представления. Акцент смещался в
сторону того, что должно произойти: запуск воздушного шара, состязание в беге,
концерт и т. д. При этом, вечер часто не ограничивался одним «событием»,
включая в себя и другие формы развлечений, например, бал или фейерверк, которые
хотя и не определяли характер праздника, но становились его несомненным
украшением.
Вошедшие в моду зрелища с запуском воздушных шаров
обычно устраивались иностранными воздухоплавателями в петербургских садах или
же на островах. Такие представления требовали довольно большого пространства и
хорошей погоды, что, как правило, оговаривалось в афише следующей фразой:
«ежели воспрепятствует ветер или дождик, то отлагается впредь до будущего
воскресенья». Например, 31 июля 1821 года итальянский воздухоплаватель
«господин Манасей» в 8 часов вечера на Крестовском острове, пускал на воздух
«большой шар, в окружении коего 45, а в диаметре 16 аршин». Через полтора часа
после спуска шара на том же месте был дан фейерверк, «составленный из разных
букетов», и явилась «молния», называемая «бенгальским пламенем, коим
окрестности были освещены как полдневным светом в продолжении 6-ти минут».
Такие «садовые» зрелища с запуском воздушных шаров,
как правило, сопровождались инструментальной музыкой, привлекавшей горожан к
месту действия и поддерживавшей праздничную атмосферу в течение всего вечера.
Одним из любимейших мест для прогулок в Петербурге как
летом, так и зимой был Летний сад, где «c дозволения
правительства» проводились публичные увеселения для разных сословий. Так,
«зимой по главным аллеям прокладывались мостки, и в эту пору, между двумя и
четырьмя часами, совершали здесь прогулку преимущественно лица высшего света.
<…> В течение лета разными благотворительными обществами в Летнем саду
устраивались «народные» гулянья, с лотереями-аллегри, привлекавшие огромные
массы разнообразной публики»7.
В летнее время содержатель кофейного дома «нанимал музыку по воскресеньям,
когда бывало тут гулянье для средней публики, не имеющей средств отправиться за
город на дачи»8.
Наконец, по традиции в Духов день в Летнем саду ежегодно проводилось
многолюдное и нарядное гулянье – день смотрин женихов и невест в торговом
классе. В это время сюда собирался почти весь город – особенно купечество:
«Купцы с женами и дочерями окаймляют аллеи, а молодые купчики, в пуховых шляпах
и в щегольских сибирках, расхаживают мимо, стараясь обратить на себя внимание»9. Не
удивительно, что вскоре после этого дня часто праздновались купеческие свадьбы.
Среди прочих увеселений в 20-е годы XIX
века в Летнем саду устраивались состязания в беге. Сохранились афишки, в
которых извещалось, что некое лицо желает продемонстрировать свое искусство в
быстрейшем беге или соревноваться с кем-либо в этом умении. Такова, к примеру,
афиша «господина Гиеронимуса Павловского из Варшавы», который уведомлял
«почтеннейшую публику сей столицы», что 8 сентября 1827 года желает показать
свое искусство в быстрейшем беге: «в больших двух аллеях пробежит он 11 верст в
три четверти часа, а в каждой аллее сделает он по 10 концов и надеется в полной
мере удовлетворить почтеннейшую публику, дабы заслужить благосклонное внимание».
Обратим внимание, что и в этой, и в предыдущей форме
«садовых увеселений» музыка (как правило, духовая) сопровождала зрелище,
выполняя «фоновую» функцию. При этом в афишах обычно не упоминались конкретные
сочинения, указывался лишь исполнительский состав. Типичны были следующие
фразы: «представление будет сопровождаться инструментальною музыкою» или «в
оном саду будет играть оркестр военной музыки».
Репертуар и состав военного оркестра во многом зависел
от капельмейстера, который, как указано в весьма любопытной работе ротмистра
Г.Н. Зубова «О положении военной музыки в России», «…заводил у себя только те
инструменты, какие ему больше нравились, или которые, по его мнению,
оказывались более подходящими»10.
В той же работе, анализируя деятельность капельмейстеров, подготовку
музыкантов, состояние инструментов, автор оценивает музыкальную часть в целом
неудовлетворительно и призывает уделять большее внимание постановке
военно-музыкального дела, мотивируя свою мысль следующими рассуждениями:
«Военные оркестры являются у нас, в смысле влияния на развитие музыкального
слуха, едва ли не самым близким нашему народу музыкальным учреждением.
<…> Миллионы нашего народа, посещающего общедоступные гулянья, где хоры
военной музыки составляют обычную и любимую принадлежность, по большей части,
никогда в жизни не слышат иной, лучшей музыки. Понятно поэтому, что забота о
научной музыкальной постановке военных оркестров нераздельно связана с заботой
о правильном развитии музыкального слуха в нашем народе»11. Действительно, можно сказать, что
музыка, сопровождавшая зрелища или гулянья, являлась важнейшим элементом
«садово-паркового» типа городской развлекательной культуры. Она служила
своеобразным звуковым оформлением сада, без которого любой праздник был бы
неполноценным.
Однако в Петербурге начала XIX века
существовали и другие «садовые» праздники, включавшие большие концертные
программы, участниками которых становились профессиональные музыканты. Такие
общественные увеселения с «музыкальными вечеринками» обычно организовывались
каким-либо известным музыкантом. Так, работавший в России контрабасист Доменико
Даль’Окка12
неоднократно устраивал подобные праздники и концерты в садах, где в один и тот
же вечер могли сочетаться самые разные «увеселения».
В деле «О службе музыканта контрабасиста Даллокка» (за
1803–1843 годы) находим контракт, согласно которому он был обязан служить при
императорском дворе в должности и в звании первого контрабасиста на следующих
условиях:
«1. г-н Даллокка обязуется играть во всех российских
операх, кои даны будут на петербургском театре, равномерно, как и при
Императорском Дворе;
2. находиться ему во всех репетициях российских опер,
когда ему приказано будет;
3. в случае надобности занимать ему должность первого
контрабасиста, играть ему на своем инструменте соло, как при Дворе, так и в тех
случаях, как скоро приказано ему сие будет;
4. играть на своем инструменте у столовой музыки,
когда случается надобность при Императорском Дворе, также играть на балу и во
всех концертах, кои даны будут на театрах».
Кроме того, сохранились некоторые документы, в
частности, «объяснения» в контору театральной Дирекции, свидетельствующие об
организации Даль’Оккой вышеупомянутых праздников, «вокзалов» и концертов.
Так, например, 12 августа 1822 года в саду 2-го
соединенного Мещанского общества (у Синего моста, в доме графа Чернышова)
Даль’Окка организовал праздник с «музыкальной вечеринкой» совместно с испанским
физиком и воздухоплавателем господином Желли-Латуром. На вечере был
предусмотрен следующий ход событий: в 3 часа под звуки «янычарской музыки» сад
открывался для публики, в 6 часов спускались два воздушных шара, после чего
начинался концерт с участием российских придворных музыкантов, в частности,
певца Ефремова, имя которого в 1820-е годы постоянно встречается в театральных
афишах, а также итальянского виртуоза, гитариста Зани Ферранти13. Праздник
завершался балом и иллюминацией в саду. Здесь можно было пообедать, поужинать,
приобрести напитки и десерт по сходной цене. Билеты раздавались швейцаром
общества.
Музыка в такой форме садовых увеселений выполняла уже
функции, которые соответствовали каждому из трех основных разделов праздника –
открытию сада и гулянью в нем, концерту и балу. В уведомлении указывалось, что
в саду «будет играть во весь день» упомянутая уже янычарская музыка, «и в одно
же время другая – духовая музыка – будет играть в зале».
Концерты, проводившиеся в рамках «садовых увеселений»,
обычно включали в себя оперные увертюры (часто в переложении для духового
состава), арии В.А. Моцарта, Дж. Россини, Л. Керубини и других знаменитых
западноевропейских композиторов, а также различные сольные произведения,
написанные музыкантами-инструменталистами.
Концертная программа «музыкальной вечеринки»,
состоявшейся 12 августа 1822 года, включала в себя восемь номеров:
«1. Увертюра Россини, игранная духовою музыкою;
2. г. Зани Ферранти будет играть на гитаре фантазию с
вариациями на известный марш в честь графа Витгенштейна;
3. г. Ефремов будет петь арию соч. Россини;
4. г. Скибинский будет играть на валторне Адажио и
Польской;
5. Симфония Ромберга, игранная духовою музыкою;
6. г. Тушинский будет играть на кларнете вариации
своего сочинения;
7. г. Ефремов будет петь арию соч. Моцарта;
8. г. Далл’Окка будет играть на контрабасе вариации на
русскую песню».
Как видим, в программе концерта указаны три известных
композиторских имени: В.А. Моцарт, Дж. Россини, Б. Ромберг14. Упомянут также М. Тушинский,
исполнявший вариации для кларнета собственного сочинения. Кстати, сохранилось
дело «О службе состоявшего при петербургских театрах и уволенного от оных с
пансионом, музыканта кларнетиста Михаила Тушинского» (1817–1852). Согласно
контракту, он работал на нижеследующих условиях:
«1. играть мне на кларнете примо с оркестром, впредь,
где от Дирекции назначено будет, также в концертах и столовой музыке в городе и
загородом, и в балах при Высочайшем Дворе, кроме публичных балов и маскарадов,
в городе даваемых;
2. находиться мне на всех пробах и репетициях в
назначенные от Дирекции часы;
3. употреблять все свои дарования на благо и пользу
Дирекции…»
Известно, что виртуозные инструменталисты зачастую
обладали дарованиями композиторов, что, несомненно, могло проявляться в такой
популярной в начале XIX века музыкальной форме, как вариационная. Отметим,
что три из восьми номеров рассматриваемого нами концерта представляли собой
сольные инструментальные пьесы в форме вариаций – для гитары, кларнета и
контрабаса. Остальной репертуар составляли: увертюра и арии из опер, небольшая
симфония и две инструментальные пьесы для валторны. Безусловно, такой концерт
становился эмоциональной кульминацией всего праздника. Музыка играла здесь
первостепенную роль и исполнялась на высоком профессиональном уровне.
К этому же кругу праздников, устраиваемых в садах,
можно отнести и пятичасовую зрелищную программу под названием «Вокзал, или
Сельский праздник». Это представление, «на подобие даваемых в Париже, Тиволи,
Шантильи и проч.», было организовано в саду 2-го Мещанского собрания (в доме
барона Раля, № 48, вход с Мойки у Поцелуева моста) упомянутым выше музыкантом
Д. Даль’Окка.
Отметим, что в самом названии представления – «Вокзал,
или Сельский праздник» – был подчеркнуто выражен увеселительный характер вечера15. Конечно,
Доменико Даль’Окка дал ему такое название не случайно. В истории столичной
жизни уже были примеры создания «вокзалов», и один из первых («фоксаль» на
Каменном острове) относился к 1777 году16. Как мы знаем, эта идея получит и
дальнейшее свое развитие через устройство других вокзалов, в частности,
Екатерингофского (1820), «Заведения минеральных вод» в Новой Деревне (1834) и,
конечно же, знаменитого Павловского вокзала (1838), музыкальные вечера которого
являлись «первым постоянным концертным учреждением и постепенно приучили
публику к музыкальным развлечениям с более серьезной и обдуманной программой»17.
В афише о «Вокзале» Даль’Окка, датированной 13 августа
1827 года, находим подробное красочное описание всего вечера с перечислением
включенных в него зрелищных номеров. Публике предлагалось огромное количество
разнообразных увеселений – как для взрослых, так и для детей. Cреди
них большое место занимали цирковые номера – вольтижировка, танцы на канате,
фокусы: «Г. Кенфер с лошадьми и всем своим обществом будет вольтижировать и
танцевать на лошадях; между прочим г. Кронвальд, принадлежавший к труппе г.
Турниера, столь известного отличным своим дарованием, представит пьяного
крестьянина и будет переодеваться в разные платья на всем скаку. При сем не
будет никакой опасности, ибо вольтижировка будет происходить в закрытом цирке.
Будут также представлены штуки на проволоке. Г-жа Тиханова танцевать будет на
канате и будет на нем обедать, сестра ее и все общество произведут под музыку
разные танцы и штуки. Один забавный карлик будет плясать по-казацки». «Для
удовольствия детей» показывали «кукольную и собачью комедии». На празднике
также демонстрировалась «безденежно, тем, кто пожелает» косморама с величайшими
городами Европы и живописные транспаранты.
«Почтеннейшая публика» могла входить в сад с 3-х часов
дня, все увеселения начинались в 5 часов и продолжались до 10 вечера, после
чего был сожжен фейерверк «о семи разных переменах», в комнатах устроен бал, а
в саду – иллюминация. В афише обговаривались организационные моменты, связанные
с погодными условиями и покупкой билетов: «В сей день все комнаты будут
освещены и открыты для публики. Фасад дома имеет 24 больших окна и 2 закрытых
балкона, где зрители могут поместиться в случае сырой погоды и видеть все
происходящие в саду. В случае же дурной погоды в этот день, праздник будет
отложен до первого хорошего дня. Гг. члены общества благоволят показать при
входе годовой свой билет и могут привести с собою только двух дам – за большее
же число платят наравне с гостями. Билеты для входа по 5 рублей с персоны (а с
детей – половину) можно получать у г-на Далл’Окка в средней Подъяческой, в доме
купца Васильева, в бельэтаже под № 277 и с 8 часов утра у швейцара общества».
Согласно рекламному тексту, «украшению праздника
содействовала хорошая музыка», которую «производили» «отличное общество цыган»,
исполнявших русские и цыганские песни и пляски «как в саду, так и в залах,
аккомпанируя себе на гитаре», и духовой оркестр, находившийся в саду с 3-х
часов дня.
В объяснительной записке в контору театральной
Дирекции Д. Даль’Окка перечисляет три подобных «вокзала», организованных им в
1828 году: «8 августа 1828 года я дал воксал вместе с г-ном Вагнером», «13
числа оного же августа я один дал воксал», «5 сентября 1828 года я дал другой
воксал в саду Танцевального общества». Из текста «объяснения» становится
понятно, что устройство «вокзалов» было делом весьма хлопотным. Более сложная
композиция праздника требовала и более четкой организации, поэтому устроителем
детально продумывался план вечера, программа концерта, его участники, в том
числе музыканты. Возникали, по-видимому, материальные трудности. Иногда
Далл’Окка вкладывал собственные деньги, чтобы увеселение состоялось. Так,
например, он пишет: «…заплатили г-ну Гонзага 500 рублей за три театра для живых
картин и еще одну большую пирамиду, за которую я заплатил свои деньги – 60
рублей».
Рассмотренные виды «садовых» развлечений стали, на наш
взгляд, основой для бурного развития увеселительных садов начиная с 1860-х
годов, когда они, по выражению Ф.В. Домбровского, «росли как грибы, и один
перечень их ставил петербургского жителя в тупик…»18.
1 Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых
стилей. Сад как текст. – СПб., 1991. – C. 17.
2 Аттенгофен Г.Л. Медико-топографическое описание
С.-Петербурга, главного и столичного города Российской империи / Пер. с нем. –
СПб., 1820. – C. 30–31.
3 Михневич В. Петербург весь на ладони. – СПб., 1874. –
C. 114.
4 Стеклова И.А. Феномен увеселительных садов в
формировании культурной среды Петербурга-Петрограда: Автореферат диссертации. –
М., 1991. – C. 9.
5 См.: Конечный А. Петербургские общественные сады в XIX веке
// Europa Orientalis. – 1996. – № 1. – C.
37–50 (приводя эти сведения, автор ссылается на «Cеверную пчелу»
от 10 января 1839 года).
6 Михневич В. Цит. соч. – С. 116–118.
7 Там же.
8 Бурьянов В. Прогулка с детьми по Санкт-Петербургу и
его окрестностям. Ч. 2. – CПб., 1838. – С. 265.
9 Там же.
10 Зубов Г.Н. О положении военной музыки в России. –
СПб., 1903. – C. 7.
11 Там же. – C. 1.
12 Подробнее о пребывании Доменико Даль’Окка (Dall’Occa)
в России см.: Порфирьева А.Л. Даль’Окка // Музыкальный Петербург:
Энциклопедический словарь. Т.1 (XVIII век). – CПб., 1996 .– С. 293–294.
13 Зани (Цани) де Ферранти, Марко Аврелио
(1800/1802–1878) – итальянский скрипач и гитарист, в Санкт-Петербурге с 1820
года, концертировал в 1821–1822 годах. См.: Петровская И.Ф. Концертная жизнь
Петербурга, музыка в общественном и домашнем быту. 1801–1859 годы. – CПб.,
2000. – C. 174.
14 Бернард (Бернхард) Ромберг (1767–1841) – виолончелист
и композитор, из второго поколения немецкой династии музыкантов. В
Санкт-Петербурге в 1807(1808), 1811–1812, 1823 (1825) – 1830-х годах.
Концертировал, играл в великосветских салонах, преподавал (среди его учеников –
Матвей Виельгорский). Подробнее см.: Петровская И.Ф. Указ. соч. – С.161; Раабен
Л. Жизнь замечательных скрипачей и виолончелистов. – Л., 1969. – C.
60–70.
15 «Слово «вокзал» («фоксаль») заимствовано из
французского языка. Французы таким манером произносили название загородного
увеселительного заведения – vauxhall, произошедшее от имени его владелицы англичанки Джейн
Вокс» (См.: Гречук Н. Вокзальные развлечения // Санкт-Петербургские ведомости.
– 1999. – № 52. – С.18).
16 На страницах «Санкт-Петербургских ведомостей» от 4
(15) июля 1777 года находим объявление: «Сего июля 9 дня откроется на Каменном
острову в новой галерее фоксаль, коего содержатели господа Гротти и Шеневет
ласкаются, что всяк найдет в сем месте к совершеному своему удовольствию по
вкусу расположенные украшения, музыку и всякие забавы … За вход платит каждая
особа по 1 рублю, за прочие же напитки, равно как и за стол, особливо платить
надобно …».
17 Финдейзен Н.Ф. Павловский вокзал. Исторический очерк.
1838–1912 гг. – СПб., 1912. – C. 6.
18 Домбровский Ф.В. Полный путеводитель по Петербургу и
всем окрестностям. – СПб., 1896. – C. 80.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы
материалы с сайта http://www.stmus.nm.ru/
|