Реферат: Развитие новой устной поэзии 
Рост
революционного сознания эксплоатируемых масс крестьянства проявлялся и в
пополнении его репертуара — за счет поэтов революционной крестьянской
демократии (Некрасов и др.) и позже — за счет пролетарского творчества — и в
его собственном творчестве (в сатирических сказках, в частушках, в песнях и т. д.).
По цензурным условиям многое из этого творчества не дошло до нас. В качестве
примера революционного песенного фольклора о событиях 1905 назовем песню «От
падших твердынь Порт-Артура» (см. собр. бр. Б. и Ю. Соколовых, № 684). С другой
стороны, резко определилась линия кулацкого творчества — в шовинистических
частушках, в противобедняцких сказках о дурне, в которых традиционный мотив
использован для апологетики «умного» кулака и насмешки над «дурнем»-бедняком, в
реакционных сказках о «крамоле» (революции) и пр. Старые сказки, былины, песни
на этом этапе остаются целиком неподвижными, — наряду с сохранением
традиционной формы порою наполняются новым содержанием, специфическим для
данной эпохи. Такова напр. повидимому сказка «Барин и плотник», где вместо
крепостного-крестьянина выступает против барина плотник, поучающий его: «нельзя
обижать мастерового человека».
Обращаясь
к творчеству мещанства, мы констатируем в нем дальнейшее развитие основных
тенденций, наметившихся уже ранее. С одной стороны, испытывая гнет
капиталистической системы, с другой, — находясь в плену буржуазной «морали»,
мещанство было лишено каких бы то ни было перспектив, было замкнуто в узкий
круг мелочных меркантильных интересов, буднично-бытовых отношений. Потребность
в разнообразии, стремление как-либо обогатить серые тона обывательщины более
яркими красками выливается при весьма низком культурном уровне мещанства в
нездоровую тягу к вульгарной экзотике (психологической, социальной, пейзажной).
В области поэтических вкусов эта потребность удовлетворяется бульварными
романами о «великосветской» жизни, о мелодраматической борьбе «злодеев» и
«благородных» и т. д. и т. п. и не менее бульварной лирикой лубочных
песенников. Это — мещанский романтизм, в поэтическом выражении которого трудно
разграничить устную и лит-ую формы творчества, особенно тесно между собой
переплетающиеся в области лирики. Если для предшествующего периода были уже
характерны факты вхождения литературных произведений в устный поэтический
репертуар, то еще более широкое развитие это явление получило в данный период.
Так, получили распространение в мещанстве (а также частью в крестьянстве и
рабочих массах) такие произведения, как «Чудный месяц плывет над рекою» и
«Колечко» Ожегова, «Ухарь-купец» Никитина и др. Знакомство с этими
произведениями показывает неслучайность их отбора, их известную однородность.
Это почти исключительно любовная лирика, сентиментально, слащаво или
мелодраматически окрашенная, в которой наряду с экзотической романтикой не
менее сильно звучат мотивы унылого упадочнического натурализма (напр.
«Двенадцать часиков пробило», «Мамашенька бранится», «Вспомню комнатку уютну»,
«Маруся отравилась», «Пускай могила меня накажет» и мн. др.). В силу указанных
выше предпосылок «жестокий романс» становится ведущим жанром в мещанском
творчестве. Понятно, что объективная функция такого рода произведений никогда
не могла быть положительной в силу присущего им упадочничества и
антихудожественности. Не могли выполнять иной функции также и такие песни
мелкобуржуазного мещанского стиля, которые в слезливо-сентиментальном тоне
говорили о тяжкой доле «бедняков», — их пассивность, отсутствие в них призыва к
борьбе, филантропическая окраска лишали их положительного значения (ср.
«Измученный, истерзанный» Горохова, «Доля бедняка» Сурикова и т. п.). Таково же
значение и других жанров мещанского стиля, хотя бы и с менее унылой тематикой —
анекдотов, сказок, куплетов, пословиц. Узость мещанского кругозора,
вульгарность и безвкусица характеризуют в равной мере все жанры этого стиля.
Особую
линию в мещанском стиле составляет так наз. блатная поэзия, т. е. поэзия
деклассированной среды, социального «дна» (воров, проституток и пр.). Жанр
«жестокого романса» и здесь остается преобладающим, несколько модифицируясь.
Крайняя эмоциональная неуравновешенность в связи с неустойчивостью положения
блатника характеризуют творчество этой среды. Песни, исполненные бесшабашности,
бравады, и песни уныния, слезливых воспоминаний о детстве, наставлениях матери
и т. п. представляют характерное единство в этом стиле. Обращает на себя
внимание лексика этой поэзии, в которой обильно используется блатной язык
(«Приходи ты на бан», «Петроградские трущобы», «О мать, о мать моя родная» и
др.). Мещанская и блатная поэзия, бытующая кое-где еще и в наши дни, несомненно
требует решительной борьбы с нею, искоренения как в силу чуждости идейного
содержания, так и в силу художественной вульгарности.
Если
проникновение в устнопоэтический репертуар книжных произведений характерно для
мещанского стиля, то еще более характерно оно в данный период для поэзии
рабочих масс. Процесс превращения пролетариата из класса в себе в класс для
себя сопровождался все большим овладением грамотой, литературой, печатью.
Устное творчество пролетариата не достигло такой степени развития, как
крестьянская устная поэзия, но отнюдь не потому, что меньше творческие силы
пролетариата, а как раз по противоположной причине: культура пролетариата с
первых же шагов по своему качеству стоит на неизмеримо более высоком уровне,
чем крестьянская, — в частности в области художественно-словесного творчества:
Достаточно напомнить, что с 90-х гг. выступает уже М. Горький, который
необычайно быстро выводит пролетарский литературный стиль на передовые позиции
мировой литературы Однако было бы глубоко ошибочным недооценивать содержание и
роль устнопоэтического процесса, являющегося одним из весьма существенных
показателей массового идейнополитического и общекультурного роста пролетариата
в его различных группах. В ходе устнопоэтического процесса легко прощупываются
все этапы становления и развития рабочего класса. Связи пролетариата с
деревней, его мелкобуржуазное окружение в городе объясняют проникновение в его
устно-поэтический репертуар многочисленных произведений крестьянской и
мещанской поэзии. Однако как бы количественно ни была велика эта составная
часть репертуара рабочих масс, не она является ведущим началом в
устно-поэтическом процессе, протекающем в этом классе. В данный период
продолжает свое развитие линия творчества фабрично-заводских масс, отмеченная в
предыдущем периоде («Кто на Охте не живал», «Жисть наша нелегкая» и др.). Но в
основном творчество пролетарских масс в данный период поднимается на новый
идейный уровень. Осознание непримиримой противоречивости интересов пролетариата
и капиталистов все ярче проявляется в творчестве самих рабочих масс, знаменуя
процесс перехода пролетариата из класса в себе в класс для себя. Но и
осознанная уже ненависть к буржуазии не сразу попадает в надлежащее русло.
Характерная для ранних этапов идеологического роста пролетариата ненависть к
машине, к самой фабрике как таковой находит яркое выявление в устной поэзии, в
частности в фабричной частушке («Распроклятый наш завод — Перепортил весь
народ, — Кому палец, кому два, — Кому по локоть рука» и т. п.). Далее однако
все яснее становятся как истинные виновники бед — буржуазия и ее прислужники,
так и пути борьбы и ее герои. По мере роста классового самосознания масс все
более ярко начинает звучать в рабочей песне тема революции (см. «На
Нижне-Тагильском заводе», «Эх, и прост же ты, рабочий человек», «Не трава в
степи колышется» и др.). Однако до конца последовательная революционная
пролетарская идеология получила свое законченное боевое художественное оформление
не в устном фольклорном творчестве самих масс, а в литературной поэзии. Эта
поэзия, литературная по происхождению, во многих своих образцах входит в
массовый репертуар, становится достоянием широких масс. Таковы общеизвестные
боевые революционные песни (начиная с «Интернационала» и продолжая «Красным
знаменем» и пр.).
3. Устная поэзия после Великой социалистической
революции
Октябрьская
революция обусловила глубочайшие качественные изменения в содержании
устнопоэтического процесса. Определяющим фактором является здесь то, что
диктатура пролетариата направлена к уничтожению классового общества, к
построению общества социалистического. Великая социалистическая революция
впервые открывает для широких трудящихся масс действительный доступ к овладению
культурными ценностями, к построению социалистической культуры. Вместе с тем
широко развертывается инициатива самих масс, в частности — ее художественная
самодеятельность. С одной стороны, русло проникновения литературных
произведений в устный репертуар чрезвычайно расширяется, а с другой —
произведения, даже и устные по происхождению, легко попадают в печать и притом
отнюдь не только в порядке научного собирания, а в процессе своего живого
бытования. Так, легко попадает в сборник, в стенгазету, в многотиражку частушка,
независимо от того, сочинена ли она устно или письменно. В этом отношении
чрезвычайно характерными являются напр. факты выпуска маленьких сборников
местных частушек редакциями политотдельских газет (напр. сборник частушек,
изданный Политотделом Старожиловской МТС и др.). Вместе с тем в культуре
широких трудящихся масс все больше повышается удельный вес литературы, книги.
Для
пролетарского фольклора после Октябрьской революций характерен интенсивный рост
художественно-идеологического уровня устного песенного репертуара масс, в
значительной мере за счет дальнейшего проникновения в него произведений книжной
революционной поэзии («Проводы» и «Нас побить, побить хотели» Д. Бедного, «С
неба полуденного» Н. Асеева, «Молодая гвардия» С. Третьякова, «По долинам и по
взгорьям» и др.), частью за счет самодеятельного массового творчества Другой
стороной этого же процесса является все большее вытеснение струи мещанской и
«блатной» поэзии, а также процесс изживания старой крестьянской поэзии,
относительно поддерживающейся впрочем в репертуаре рабочих благодаря
постоянному притоку новых кадров из деревни. Однако над этим потоком устной
поэзии из деревни в город явно преобладает обратное движение — влияние
пролетарского (и советского вообще) литературного творчества на фольклор
советского крестьянства, затем колхозных масс.
Уже
с самого начала гражданской войны события Великой социалистической революции
вошли в тематику устнопоэтического творчества (к сожалению материал в этой
области собран далеко не полно). Подобно тому как это было в области литературы,
и в устной поэзии эпохи гражданской войны преобладали лирические жанры — песня,
частушка. Далеко не все произведения возникали при этом целиком заново. Весьма
характерными представляются факты переделок старых песен на новый лад, причем
степень переработки бывает весьма различной. Порою дело сводится к замене всего
лишь нескольких, но зато, правда, решающих в смысловом отношении слов. Так,
переделана была напр. известная песня об атамане Чуркине, в которой основной
текст и традиционный припев остались почти без изменений, за исключением замены
строки «Наш Чуркин молодой» и «Скажи нам атаман» строкой «Командир наш молодой»
и «Наш красный атаман», кроме того прибавлен был новый припев.
Подобным
же образом переработана старая патриотическая песня о взятии Варшавы в 1831
путем замены ряда строк новыми, напр.; «Трудно, трудно нам, ребята — Нам с
белюгой воевать» или «С капиталом воевать» и т. п. В иных случаях переработка
носит более глубокий характер. Порою от старого текста остаатся одно начало,
особенно при куплетной композиции:
«Ой,
да мы фабричные ребята
Э...
э... эй,
Мы
фабричные ребята,
У
нас кудри кудреваты,
Да
Ой,
да мы, на горе всем буржуям
Э...
э... эй,
Мы
на горе всем буржуям
Мировой
пожар раздуем
Право...»
и т. д.
Наконец
нередко связь со старыми образцами проявляется и в форме подражания им, причем
сохраняется мелодия, размер, некоторые отдельные фразы, но в целом содержание
меняется (напр. «Понапрасно, колчак, ходишь..., см. тексты партизанских песен в
журн. «Сибирская живая старина», 1926, I (V), в сб. «Партизаны», Чита, 1929, в
сб. «Советский фольклор»). Своеобразие переживаемых событий и отдельных фактов
естественно фиксировано и в произведениях, сочиненных заново. Среди материала,
записанного от красных партизан, находим напр. песню, сложенную партизанами
Белореченского района (Сев. Кавказ) о предателе Сорокине: «Спомним, славные
кубанцы...» (см. А. Н. Лозанова, Песни о гражданской войне в северокавказских
колкозах, сб. «Советский фольклор», Л., 1934. Ср. песню «Бой под Усть-Кутом»
партизанского поэта Реброва-Денисова, погибшего на фронте гражданской войны в
1920, и др. тексты в журн. «Новая Сибирь», 1935, № 1).
Наиболее
широко однако в устной поэзии этого времени представлена частушка. Простота
этой формы приводит к большой легкости переработки, при которой путем замены
одного-двух слов достигается коренное изменение всей политической
направленности произведения в целом. Таковы напр. известные частушки с зачином
«Я на бочке сижу», «Эх, яблочко» и др. (см. А. М. Астахова, Фольклор
гражданской войны, сб. «Советский фольклор»).
С
окончанием гражданской войны тематика устно-поэтического творчества естественно
расширяется. Однако не исчезает из круга интересов и тема гражданской войны и
событий первых лет революции, но оформляется она иначе: если в обстановке
фронта наиболее характерны лирические песенные жанры, то с окончанием
гражданской войны эта тема обрабатывается в эпической прозаической форме:
получает широкое развитие жанр устных мемуаров, жанр героического сказа. Это
обычно автобиографический рассказ рабочего или колхозника — участника
гражданской войны — о наиболее ярких эпизодах своей боевой жизни. Такой рассказ
представляет собой форму, промежуточную между художественным творчеством и
бытовой речью. Порой однако этот жанр достигает большой языковой яркости и
эмоциональной выразительности. Иногда наблюдается даже отделение такого устного
рассказа от непосредственного автора, — рассказ входит в устную традицию (см.
А. М. Астахова, Фольклор гражданской войны).
Но
конечно с переходом к новым этапам революции в советской устной поэзии
выдвигаются и новые темы о новых формах классовой борьбы, об успехах и
трудностях социалистического строительства. И здесь опять-таки наиболее видными
жанрами являются частушка и автобиографический сказ (Ю. Соколов, «Песни и
рассказы колхозной деревни», журн. «Колхозник», 1935, № 8). Устное поэтическое
творчество достигает небывалого расцвета в многонациональной культуре народов
Советского Союза, частью которой является и русский фольклор.
Основной
почвой, на которой развивается частушка, как и раньше, остается деревня,
колхоз. С удивительной для такого маленького произведения полнотой отражает
частушка в своей массе все этапы роста социалистического строительства в
деревне. Коллективизация, техническое возрождение сельского хозяйства,
антирелигиозная работа, борьба с кулачеством, перестройка быта, новый характер
отношений между полами, наконец явления общей политической жизни страны, — все
это получило и получает яркое, меткое отражение в колхозных частушках.
Проникнутые глубокой любовью и преданностью трудящихся встают в устном
творчестве образы великих вождей народа — В. И. Ленина и И. В. Сталина,
гениальному руководству которых трудящиеся СССР обязаны своей новой счастливой
жизнью, своей свободой от всяческой эксплоатации и гнета. С меньшей
(количественно) широтой, но с большей углубленностью, чем в частушке, дана эта
тематика в колхозном сказе.
Вместе
с тем процесс проникновения в устный обиход литературных произведений — песен —
захватывает и колхозную деревню. В деревне не менее, чем в городе, популярны
«Проводы» Д. Бедного и ряд других песен такого рода.
Но
если колхозная частушка, литературная советская песня, колхозный сказ являются
жанрами основными и несущими в себе тенденции развития поэтической культуры
деревни, то в репертуаре колхозной деревни находим еще многое такое, что
показывает связь его с прошлым В этом смысле вполне закономерны, особенно в
первые годы после Великой социалистической революции, попытки приспособления
старых жанров к новому содержанию, — введение новых мотивов в традиционную
сказку, в колядку и т. п. (напр. «Советское виноградье», сказка «Как Ваня на
царской дочке не женился» и т. п.). Нельзя впрочем факты сохранения старых
произведений и жанров расценивать огульно. В иных случаях — это результат не
вполне еще изжитого консерватизма в некоторых сторонах сознания отстающих групп
крестьянства (устная поэзия, связанная с суевериями и религиозными верованиями,
с мещанскими влияниями и т. п.). Но от такого консервативного бытования надо
отличать вполне законное бережное хранение массами поэтического наследия, в
высокохудожествененой форме отражающего трудовую жизнь и борьбу крестьянства в
прошлом В новом осмыслении как память о прошлом хранятся старинные песни и
сказки в репертуаре колхозных хоров, сказочников и т. д. Чрезвычайно интересный
факт такого использования представляет изустно-импровизированная пьеса,
поставленная самодеятельным женским колхозным кружком с. Панинское,
Старожиловского района Моск. обл. Пьеса, сочиненная женщинами в возрасте от 35
до 55 лет с целью показать молодежи тяжесть старого быта, называется «Как
пропивалась невинная жертва» (старинная свадьба).
В
диаметрально противоположном направлении отбирается и используется продукция
старого устно-поэтического творчества кулачеством в его контрреволюционной
борьбе против социалистического строительства. Реакционная сущность идеологии
кулачества заставляет его искажать действительность в своем творчестве. В целях
контрреволюционного искажения действительности кулачество использовало жанры
религиозной легенды, суеверных рассказов, использовало форму частушки для
маскировки лжи и клеветы на советскую действительность. После ликвидации
кулачества как класса эта поэзия обречена на гибель, но лишь в процессе борьбы
с остатками враждебной идеологии.
Наконец
сохраняет после Октября 1917 известное место постепенно изживаемая мещанская и
«блатная» устная поэзия. Здесь констатируем, наряду с традицией старых
произведений, создание новых, несущих в себе по существу старую мелкобуржуазную
и «блатную» идеологию и примыкающих по стилю к дооктябрьскому творчеству этих
групп, хотя тематически и обновленному. Таков целый ряд чрезвычайно популярных
песен, вроде «Кирпичиков», «У самовара» и т. п. В ряде случаев в этом
творчестве получает отражение процесс перевоспитания этих групп в условиях
успешного социалистического строительства.
В
условиях диктатуры пролетариата устно-поэтический процесс, ранее стихийный,
становится процессом, сознательно руководимым пролетариатом во главе с
коммунистической партией. Это руководство осуществляется прежде всего в форме
общего идейно-политического воспитания масс, в форме повышения общего
культурного уровня их. Вместе с тем встает задача и специального руководства в данной
области, задача введения в организованное русло творческой самодеятельности
масс и вооружения этой самодеятельности должной поэтической культурой. И в этом
отношении, как и в других, устно-поэтический процесс становится одной из сторон
единого поэтического (литературного) процесса в целом. Это единство получило и
организационное выражение в факте создания при Союзе советских писателей секции
фольклора.
Из
сказанного понятен активный интерес советской общественности, в частности
литературной, к поэтическому творчеству масс. Мы не мыслим возможности создания
социалистической литературы и искусства вообще без использования ценностей
устно-поэтического наследия прошлого и в отрыве от творчества масс. Широко
принципиальное значение имеет указание т. Сталина, данное им в беседе с т.
Довженко о необходимости использовать в процессе создания фильма о Щорсе
материалы народного устно-поэтического творчества. В 1935 Московским комитетом
партии, по инициативе т. Л. М. Кагановича, была проведена экспедиция по собиранию
устной поэзии в Московской области, а затем руководящие указания партии и ее
вождя т. Сталина вызвали широкое движение за массовые масштабы в работе по
созданию и собиранию народного творчества. Значение народного творчества в
истории поэзии вообще, значение его использования для создания литературы
социалистического реализма глубоко и развернуто раскрывается в многочисленных
высказываниях А. М. Горького. За последнее время все шире и шире организуется
показ интенсивно растущей художественной самодеятельности масс (создание Театра
народного творчества, организация выступлений народных певцов, сказителей,
музыкантов и пр.). Поэзия бесклассового общества, используя как литературное,
так и устно-поэтическое наследие, разовьет все возможные средства и устного и
письменного художественного слова.
Список литературы
Буслаев
Ф. И., Исторические очерки русской народной словесности и искусства, тт. I—II,
СПБ, 1861, и Сочинения, т. II, СПБ, 1910
Владимиров
П. В., Введение в историю русской словесности, Киев, 1896
Миллер
В. Ф., Очерки русской народной словесности, т. I, М., 1897
т.
II, М., 1910
т.
III, М., 1924
История
русской литературы, под ред. Е. В. Аничкова, А. К. Бороздина, Д. Н. Овсянико-Куликовского,
т. I. Народная словесность, М., 1908
Художественный
фольклор, вып. 1, М., 1926
вып.
2—3, М., 1977
вып.
4—5, М., 1929: Шамбинаго С., Введение в народную словесность, М., 1910
Лобода
А. М., Лекции по народной словесности, Киев, 1912
Келтуяла
В. А., Курс истории русской литературы, ч. 1, кн. 1, изд. 1-е, СПБ, 1913, кн.
2, СПБ, 1911
Шамбинаго
С., История русской словесности, М., 1914
Бродский
Н. Л., Гусев Н. А., Сидоров Н. П., Русская устная словесность, Л., 1924
Соколовы
Борис и Юрий, Поэзия деревни, М., 1926
Сакулин
П. Н., Русская литература, ч. 1, М., 1928, ч. 2, М., 1929
Соколовы
Борис и Юрий, Русский фольклор, вып. 1—4, М., 1929—1932
Соболев
П. М., Русский фольклор, М., 1931
Фольклор
фабрично-заводских рабочих, Статьи и тексты, под ред. П. М. Соболева, Смоленск,
1934
Советский
фольклор, вып. 1 и 2—3, Л., 1934—1935. см. также «Былины», «Духовный стих»,
«Обрядовая поэзия», «Песня», «Сказка», «Частушка».
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://feb-web.ru
|
