Реферат: Митрополит Андрей Шептицкий и Униатская церковь в России в годы Первой мировой войны. 1914–1918 гг.
Реферат: Митрополит Андрей Шептицкий и Униатская церковь в России в годы Первой мировой войны. 1914–1918 гг.
И.М. Тверитин (г. Москва)
Одной
из политических целей, которую ставили перед собой Российский император Николай
II и его правительство, вступая в 1914 г. в мировую войну, было возвращение
Галиции. Территориальным притязаниям придавалась религиозная мотивация: борьба
за «изгнание» католицизма и унии с исконных православных земель и возвращение
населения в «дедовскую» веру. Это неизбежно должно было привести к обострению
отношений между униатами и православными в Западной Украине. А, следовательно,
и к осложнению, и без того достаточно непростых, российско-ватиканских
отношений.
Уже
в первых своих воззваниях и обращениях глава Униатской церкви Андрей
(Шептицкий) призвал верующих к всемерной поддержке австрийского императора и борьбе
с русской армией. «В огне этой страшной войны, — говорилось в одном из них —
куется для нас лучшая доля. По воле Бога — с австрийской державой и династией
Габсбургов общая наша доля и недоля. Когда войско нашего императора победит (а с
помощью Бога оно победит), нас ждет лучшая доля. Будьте же до последней капли
крови верны императору» .
Пастырское
послание было согласовано с Австро-венгерским наместником Галиции. В письме в генеральный
штаб он писал: «Украинский митрополит во Львове, его экселенция граф Шептицкий
намерен опубликовать пастырское послание, содержащее поучение украинскому
народу о его обязанностях по отношению к кайзеру и рейху… Чтобы активнее
содействовать выступлению митрополита, необходимо поддержать его в распространении
этого послания всеми способами, имеющимися в нашем распоряжении» .
Андрей
Шептицкий активно способствовал формированию воинских подразделений «украинских
сичевых стрельцов», которые, будучи частью австрийской армии, должны были
удерживать русские войска на границах Галиции, а также выполнять и карательные
функции, преследуя тех, кто симпатизировал идее объединения Украины с Россией.
В
начале августа 1914 года русские войска вошли во Львов. Митрополит Андрей не ушел
вместе с отступающими австро-венгерскими войсками, а остался в своем
кафедральном соборе Св. Юра. Вскоре в Русскую администрацию стали поступать
сведения о распространяемых в городе и в сельских приходах воззваниях главы
Униатской церкви, в которых верующие призывались оставаться верными
Австрийскому государству и не сотрудничать с «врагами и изменниками» .
На
первых порах к митрополиту применили меры морального воздействия. Об этом, в частности,
писал в воспоминаниях генерал А.В. Брусилов: «Я его [Шептицкого — И.Т.] вызвал
к себе и предложил дать слово чести, что он никаких враждебных действий, как
явных, так и тайных, против нас предпринимать не будет; на таких условиях я разрешил
ему остаться во Львове для исполнения духовных обязанностей. Он охотно дал мне
слово, но, к сожалению, вслед за этим начал снова баламутить и провозглашать
церковные проповеди явно нам враждебные. Тогда я выслал его в распоряжение
главнокомандующего».
Русская
администрация на освобожденной территории активно собирала материалы и свидетельства
о притеснениях со стороны австро-немецких войск православных верующих и священников,
о разрушениях православных храмов и монастырей. По ее мнению, в значительной
мере эти действия провоцировали послания митрополита Андрея, его проповеди и призывы.
Военная и церковная власть Галиции делали все возможное, чтобы максимально
сузить возможности для существования униатства, деятельности униатских храмов и
монастырей при одновременной финансовой, организационной и административной
поддержке «возвращенного» в эти края православия.
Судьба
Андрея Шептицкого летом-осенью 1914 года весьма занимала умы военного и внешнеполитического
ведомств России. Церковно-политическая деятельность главы Униатской церкви
вызывала чувство раздражения и желание приостановить ее, а самого митрополита
выдворить из Галиции. Но методы при этом намечались разные, и далеко
неоднозначными могли быть их последствия.
31
августа 1914 г. из конфиденциального письма князя Н.А. Кудашева министр
иностранных дел России С.Д. Сазонов узнал о том, что начальнику штаба
Верховного главнокомандующего генералу Н.Н. Янушкевичу было поручено
министерством внутренних дел «найти и арестовать униатского митрополита графа
Шептицкого, а также наложить секвестр на его библиотеку и все его бумаги». При
этом Кудашев передавал и слова генерала Янушкевича о том, что он «неукоснительно
исполнит это поручение и живым или мертвым доставит Шептицкого, а в случае
надобности не постеснится приказать прикончить с ним» .
Уже
3 сентября С.Д. Сазонов направил письмо Николаю II, извещая о ставшем ему
известном «опасном распоряжении» МВД и предостерегая от «крутых мер» в отношении
униатского митрополита. «Деятельность униатского митрополита Шептицкого была до
сих пор весьма вредной для нас, — писал министр, — и удаление его из края
является, поэтому вполне обоснованным. Но достигнуть этой цели следует не иначе,
как вполне законными и открытыми средствами, например, присуждением его к изгнанию;
насильственное же устранение названного иерарха, как в виду его сана, так и общей
известности, которой он пользуется, могло бы лишь придать ему ореол
мученичества и сильно подорвать уважение к Русской государственной власти» .
В
конце концов, благоразумие и политический расчет возобладали, «криминальный
сценарий» был отвергнут, а митрополита Андрея выслали в Киев. Здесь он пишет
письмо к Николаю II с поздравлениями по случаю объединения «разорванных частей
русской земли» и уверяет царя в своей готовности положить «свою жизнь и душу на
жертвенный алтарь». Но уловка не сработала, и арестованный митрополит
проследовал вглубь страны по маршруту: Нижний Новгород-
Курск-Суздаль-Ярославль.
К
слову сказать, с этого времени «в отдаленные местности Империи… Симбирскую,
Томскую или Енисейскую губернии» постоянно высылались десятки униатских
священников. Обоснование было, как правило, одним и тем же: «проявленная ими
вредная деятельность, нарушавшая русские интересы» .
Арест
митрополита Андрея и заключение его под надзор православных
церковно-административных органов вызвало бурный протест со стороны Ватикана,
неоднократно требовавшего от Императорского правительства улучшений условий
заключения «узника веры» Андрея Шептицкого или даже его безусловного
освобождения из-под ареста.
В
глазах же российского императора и его правительства Шептицкий был
«политическим преступником». В феврале 1915 года в подвале митрополичьего дома
во Львове был обнаружен тайник. Специально созданная комиссия произвела осмотр
найденного. Из составленного протокола следовало, что в тайнике: «оказалось 18 зарытых
ящиков, заключающих в себе различные священные и драгоценные предметы,
старинные рукописи, а также переписку графа Шептицкого и документы современного
политического значения… Особое значение имеют заполняющие 8 ящиков
многочисленные документы церковно-исторического характера, по-видимому, весьма
ценные и восходящие вплоть до ХVI века. В числе этих рукописей и старопечатных
книг, кроме родовых бумаг графа Шептицкого, имеется митрополичий архив, папские
буллы и другие хартии и грамоты, как польских королей, так и австрийских
императоров…Что же касается другого имущества, которое митрополит Шептицкий
счел нужным скрыть в замурованном помещении, то к последнему относятся
несколько ящиков со столовым и церковным серебром, в большинстве с гербами
митрополии, и, по-видимому, принадлежащие последней, а также церковная утварь,
облачения митрополита, наперсные кресты, панагии и различные драгоценности» .
Первостепенное
внимание, конечно, было уделено изучению документов политического характера.
Они содержали в себе секретную переписку с эрцгерцогом Францем-Фердинандом ,
деятелями националистического «Союза освобождения Украины» в Вене, с командующим
легионом сичевых стрельцов, а также рукописи статей, черновики документов по военным,
административным и церковным вопросам.
Особый
интерес вызвало послание австрийскому императору Францу-Иосифу , в котором
Шептицкий излагал свой план переустройства «русской Украины» после вступления
«победоносной австрийской армии» на территорию России. В существе своем он сводился
к созданию на Украине марионеточного военно-политического режима под контролем
австро-немецкой военной администрации и во главе с гетманом — Вильгельмом Габсбургом,
крещенным униатами Василием Вышиваным .
Обстоятельна
была и программа церковных реформ. Она подразумевала «основательное отделение»
Украинской церкви от Русской посредством выведения ее из-под ведения Святейшего
Синода, запрещения молиться за царя, исключения из церковного календаря всего,
что напоминало о «великоросском и московском», увольнения всех «не подчиняющихся
великоросских епископов» и назначения на их место «настроенных по-украински и по-австрийски».
В итоге, по мысли митрополита, должно быть создано центральное церковное
управление на Украине и осуществлено единство украинской церкви. Для пущего
убеждения властей Шептицкий писал: «Канонические основания для такой тактики
приемлемы с католической точки зрения. С точки же зрения православной —
восточной, такая политика является законной, логической и, само по себе,
понятной. Я успею получить в Риме утверждение, или, правильнее говоря, уже в большей
мере все это подготовил. Православие церкви таким образом не будет затронуто —
оно должно быть сохранено, следует его только очистить от Московских влияний» .
Арестованный
архив униатского митрополита был вывезен в Петроград в распоряжение
Департамента полиции. Изучение хранящихся в нем документов умножало и умножало
политические претензии к его владельцу. В обобщенной записке, поданной
императору Николаю II, в качестве инкриминируемых Шептицкому «политических
преступлений» перечислялось следующее: связь с т.н. «русскими католиками»;
нелегальное посещение России; насаждение подпольных униатских центров и эмиссаров;
возглавление политического движения т.н. «украинофильства», ставящего своей
задачей борьбу с Россией; поддержка «украинского сепаратизма», направленного на
расчленение России и т.д.
Составители
справки резюмировали: «Он [Шептицкий — И.Т.] проникнут самой грубой ненавистью
и злобой по отношению к Православию и России. И все, что только напоминает эти
два термина, вызывает в нем самую отчаянную борьбу». Потому-то Министерство
иностранных дел на все обращения и просьбы Ватикана освободить или хотя бы
облегчить условия жизни Шептицкого, отвечало, что деяния последнего «имеют
чисто политический, а не вероисповедный характер», что и вынудило «пресечь
вредную политическую деятельность Шептицкого» .
Военные
неудачи летом 1915 года привели к тому, что русская армия оставила не только
Галицию, но немецко-австрийские войска захватили почти всю Польшу, часть
Латвии, Литвы и Белоруссии. Поражения на фронтах, развал экономики, тяготы и лишения,
обрушившиеся на население России, с неизбежностью сказывались на общем
обострении внутриполитической обстановки в стране.
По
меткому выражению лидера кадетской партии П.Н. Милюкова в обществе «атмосфера
насыщена электричеством, все чувствуют приближение грозы, и никто не знает,
куда упадет удар». И вскоре «удар» пал на того, кого многие считали одним из главных
виновников маразма, разъедавшего Двор. Был убит фаворит царской семьи Распутин.
В высших кругах, в Государственной думе, в политических партиях чуть ли не открыто
говорили о зреющем дворцовом перевороте в пользу наследника Алексея. И это
воспринималось как возможный второй удар судьбы по дряхлеющему зданию
романовской монархии. Однако история распорядилась по-своему: назревающий
переворот произошел не сверху, а снизу, не планомерно, а стихийно.
В
течение нескольких последних дней февраля 1917 г. православная монархия в Российской
империи рухнула. Уже 3 марта образовавшееся Временное правительство
опубликовало Декларацию с разъяснением своего политического курса и задач, к разрешению
которых намеревалось приступить немедленно. Обещались и «религиозные свободы»,
как для граждан России, так и для всех законно действующих религиозных
организаций.
8
марта Временное правительство по предложению министра юстиции Александра
Керенского приняло решение об освобождении из заключения митрополита Андрея
Шептицкого. Кроме того, министру юстиции по соглашению с министром военным и морским
поручалось образовать особую комиссию для проверки законности высылки в годы
войны из западных областей Украины галичан в Сибирь по обвинению в шпионаже.
Падение
самодержавия и объявленная Правительством программа демократических
преобразований с энтузиазмом воспринимались в католических кругах России и с еще
большим — в Ватикане. Думается, что именно об этом писал в своей телеграмме от 31
марта 1917 г. в МИД России советник Русской духовной миссии при Святом Престоле
Н.И. Бок: «Как подсказывают мне мои наблюдения, наша революция произвела здесь
смешанное впечатление. Преобладающим чувством явилось чувство эгоистической
радости за интересы католической церкви. Падение прошлого строя означало
уничтожение всех вероисповедных стеснений, и открытие новой эры свободы
католичества в России. При первом же свидании кардинал статс-секретарь
(Гаспарри — И.Т.) не скрыл от меня этой своей радости» .
Поступающие
из различных регионов страны сообщения свидетельствовали о том, что в обществе,
словно по мановению волшебной палочки, улетучивались монархические настроения.
В дневнике профессора Московской духовной академии А.Д. Беляева мы обнаруживаем
следующее тому объяснение: «Тысячи революционеров не уронили так самодержавия,
монархию, трон и династию Романовых, как эта германка с своим гнусным
Распутиным, с своим германизмом, с своей сумасшедшей хлыстовщиной, с своей
отчужденностью от России и чуть ли не изменами в пользу Германии, с отчужденностью
даже от всех членов царского дома и чуть ли не с манией величия. А царь
повредил себе и монархии безволием, ленью, беспечностью, пристрастием к вину
(по-видимому), тугоумным подчинением своей обер-кликуше, неумением управлять,
нежеланием, хотя бы на время войны, составить кабинет по образу конституции.
Жалкие люди и жалкая теперь, да и прежде, семья, несчастная семья! Нравственно,
умственно и культурно обе главы семьи упали еще раньше переворота и окончательного
падения» .
Весна
1917 года уникальный период в истории России, характеризующийся бурным
проявлением религиозной жизни во всем ее многообразии. Среди проблем, которые
активно обсуждала многомиллионная верующая масса, был вопрос о возможных новых
отношениях между государством и религиозными организациями. На то время лишь
иерархия и духовенство Православной церкви, да крайние монархические
группировки, отстаивали неизменность прежних государственно-церковных
отношений. По существу, эта позиция противопоставляла Церковь всему
разбуженному революцией российскому обществу.
Во-первых,
подавляющее большинство других религиозных организаций выступало за строительство
новых отношений между государством и религиозными объединениями на принципах
отделения церкви от государства, правового равенства религий и религиозных
организаций.
Во-вторых,
абсолютное число политических партий России, имевших значительную поддержку во всех
слоях общества, в своих программных документах высказывалось за строительство
«светского государства», осуждая прежнюю «религиозную политику» в Российской
империи. Отсюда требования: отделение церкви от государства и школы от церкви,
национализация церковно-монастырской собственности; равенство граждан
независимо от их отношения к религии и религиозных организаций; отказ от государственного
субсидирования деятельности конфессий; признание за гражданами права на вневероисповедное
состояние.
Эти
идеи нашли свое отражение в таких законодательных актах Временного
правительства, как «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» (20 марта
1917 г.) и «О свободе совести» (14 июля 1917 г.). Кроме того, изменения были
внесены в ряд разделов российского законодательства: Законы о состоянии,
Положение об инородцах, Положение о наказаниях уголовных и исправительных,
Устав гражданского судопроизводства, Устав о воинской повинности, Уставы
иностранных исповеданий. К примеру, отмене подлежали: наказания за вступление в
брак лиц христианского исповедания с иноверцами; писание икон, изготовление
крестов и торговлю ими нехристианами и др. Устранялись запреты на: усыновление
лиц христианского исповедания нехристианами и наоборот; наследование
нехристианами предметов христианского культа; принятие в число присяжных и частных
поверенных лиц нехристианского исповедания без разрешения министра юстиции;
политическую пропаганду римско-католического духовенства, а также ограничения
на строительство синагог и мечетей.
Безусловно,
шаги Временного правительства в деле реформирования прежних
государственно-церковных отношений и религиозного законодательства отвечали
потребностям широких социальных слоев России и в значительной мере они
стимулировались запросами населения. Как писал в своих воспоминаниях министр
земледелия В.М. Чернов: «Царская Россия передала Временному правительству страну,
полную вопиющих неудовлетворенных потребностей. И пронесшийся лозунг »Свобода!«
стал для всевозможных слоев народа сигналом властного предъявления своих
неотложных нужд, предъявления не всегда сообразного с реальными возможностями
столь же неотложного их удовлетворения» .
Не
были исключением в этом общем хоре и требования конфессий. Временное
правительство видело свою основную задачу во взаимоотношениях с ними в разрешении
неотложных проблем, в отмене несправедливых статей царского законодательства, что
и должно было привести к облегчению жизнедеятельности иноверных и инославных
исповеданий. Публично заявляя о том, что проблема взаимоотношений государства и
религиозных объединений может быть решена только Учредительным собранием,
правительство сосредоточило свое внимание на текущих проблемах бытия
религиозных объединений. Значительная доля работы по-прежнему возлагалась на МВД
и, прежде всего, на департамент духовных дел иностранных исповеданий. Именно он
выстраивал новые отношения между государством и ранее «гонимыми» и «терпимыми»
религиозными организациями.
В
системе МВД для изучения поступающей от представителей конфессий предложений и для
подготовки на этой основе законопроектов было создано Особое совещание по общим
вероисповедным вопросам. К его работе привлекались представители различных
государственных учреждений, а также религиозных, научных и общественных
организаций. В наиболее сложных случаях вероисповедные законопроекты
передавались на рассмотрение особого органа при Правительстве — Юридическое
совещание .
Страницы: 1, 2
|
|