Реферат: История Троице-Стефано-Ульяновского монастыря

В период с 1866 по 1917 годы в монастыре было построено в общей сложности 44 строения – 21 деревянное и 23 каменных. В числе деревянных строений были: церковь прп. Зосимы и Савватия (1866-1867гг.), Успенская кладбищенская церковь и часовня (1878), два братских двухэтажных корпуса (с 1866 по 1869 гг.), 2-этажная гостиница (1870), скотный двор и другие постройки.

В числе каменных сооружений были: двухэтажный пятиглавый храм 18 саженей в высоту и 23х10 саженей по горизонтальным размерам (1869-1875 гг.); четырехъярусная колокольня 30 саженей. с четырьмя башнями (1869-1875 гг) и рядом – трапезная на 500 человек (1872-1873 гг.), надвратная церковь Михаила Архангела (1879), и, кроме того, взамен сгоревшей в августе 1874 года[34] деревянной церкви была построена одноэтажная церковь на монастырском кладбище. Также уже в 20 веке были сооружены северный братский и больничный корпуса (1908-1912 гг.) и хозяйственные постройки – мастерские, кузница и др. Каменная стена, окружавшая монастырь, была правильной квадратной формы со стороной 110 саженей[35].

Удивительно, но столь невиданный размах хозяйственной деятельности, в том числе строительства, имел и важное миссионерское значение: «Анализ деятельности монастыря в различных сферах позволяет утверждать, что строительское настоятельство было единственно возможным вариантом самого серьёзного влияния на культуру финно-угорского населения, плохо владевшего русским языком и в связи с этим недостаточно знакомого в своей массе с трудами отцов Церкви. Тихая внутренняя духовная работа монахов не дала бы такого эффекта, как строительство в лесной глуши комплекса зданий. Монастырское строительское настоятельство буквально при жизни одного поколения внедрило чувство гордости за величие и размер ульяновского монастыря. Именно благодаря созданию великолепного для коми края архитектурного ансамбля монастырь стал частью духовной культуры коми народа»[36].

После кончины архимандрита Матфея 11 апреля 1895 года должность настоятеля занял иеромонах Палладий, Он был избран на эту должность монашествующей братией, и уже 15 августа того же года утвержден на эту должность епископом. А 19 ноября 1895 года иеромонах палладий рукоположен в сан игумена. С этим настоятелем монастырь пережил и кризис 1900-1903 гг, и Русско-японскую войну, прочие потрясения, испытанные Россией в те годы. Умер о. Палладий 2 марта 1912 года.

С 1912 года настоятелем стал 39-летний иеромонах Амвросий (Морозов), который стал последним настоятелем монастыря в дореволюционный период. О. Амвросий был также избран на должность настоятеля братией монастыря, поэтому моно сказать, что участие иноков в избрании настоятеля могло бы стать своеобразной традицией ульяновского монастыря. При этом, осуществляя свой выбор, братия проявляла единодушие и согласие – не было никаких споров и долгих прений. Этот дух единства был если так можно выразиться, «привезён с собой» Соловецкими монахами, и благодаря этому духу им удалось сделать столь много. Кроме того, и устав, и порядки в монастыре были согласны с традициями именно Соловецкого монастыря.

Так, в трудное время становления Троице-Стефано-Ульяновской обители ближайшим помощником настоятеля был благочинный монастыря иеромонах Амвросий, имевший опыт старчества в Соловецком монастыре. Опираясь на свой опыт, он всегда советовал настоятелю – кто из прибывших в обитель может стать послушником, или кто из послушников достоин принять монашеский постриг. Он же следил за состоянием духовной жизни братии, помогая инокам советом и молитвой. Особенно его опыт был востребован, когда епархиальное начальство стало присылать для исправления и духовного воспитания провинившихся священнослужителей Вологодской епархии[37].

Поэтому успехи монастыря, достигнутые им за этот период его существования, были обусловлены прежде всего высоким духовным уровнем его создателей, а талантливое руководство в хозяйственных вопросах было следствием этого. В своей работе «Путь становления обители» епископ Питирим, рассуждая о духовном опыте Соловецких иноков, пишет: «… искусность в монашеской жизни прибывших Соловецких старцев, … их духовная сплочённость в общем деле сыграли решающую роль в решении многих вопросов в деле  сыграли решающую роль в деле создания новой обители. Во многом способствовали успеху задуманного старцами благого дела и правильное руководство и постановка решения различных вопросов.

В первую очередь это отразилось на самом главном для новой обители – воспитании братии. Братские отношения между старцами, их искреннее следование строгому соловецкому уставу, делавшие их частью соловецкого братства, позволило им воспитать первую братию новой обители в старых, истинно монашеских традициях строгого подвижничества, столь присущих древнему Соловецкому монастырю»[38].

Таким образом, если бы не потрясения, пережитые Россией и Православной Церковью в 20 веке, то Троице-Стефано-Ульяновский монастырь стал бы истинной духовной жемчужиной всего Русского севера.

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Революции 1917 года и последовавшие за ними гонения на Церковь привели к уничтожению и многолетнему запустению обители.

Вскоре после победы Февральской революции, примерно с середины 1917 года временное правительство начало проводить конфискацию «излишков» продовольствия, в том числе и в монастырях. В ульяновском монастыре такие конфискации проводили Усть‑Сысольский и Усть‑Куломский продкомитеты.

В августе 1917 года Усть‑Сысольским съездом крестьянских депутатов была проведена попытка изъятия земельных угодий монастыря. Однако тогда за монастырь заступился еп. Алексий Вологодский, обратившийся к вологодскому губернскому комиссару с просьбой о сохранении земельного надела за братией «в соответствии с требованием демократии «земля – трудовому народу»»[39].

Однако, если с режимом временного правительства монастырю удалось наладить отношения, то с приходом к власти большевиков для Церкви настали чёрные времена.

Напряжённое противостояние монастыря и советской власти началось весной 1918 года. Настоятель о. Амвросий (морозов) еще в начале 1918 г. дал 100 тыс. руб. Усть‑Сысолькому земству «ввиду тревожных слухов о том, что большевистская власть покушается на конфискацию всех монастырских имуществ и капиталов»[40].

7 марта 1918 года Усть‑Сысольский земельный совет постановил передать землю в распоряжение уездного земельного отдела. Однако земледельческое хозяйство осталось в ведении монахов как «…показательно-культурное… под наблюдением уездного земельного отдела»[41].

18 июня 1918 года настоятель обратился в Усть‑Сысольский уездный исполком, прося оставить за монахами землю, принадлежащую монастырю, для обработки трудом насельников на коммунистических началах, пытаясь сохранить хозяйство в виде коммуны.

Уездисполком сначала пошёл на встречу, но вскоре была объявлена продовольственная диктатура, и уже 23 августа под руководством уездного комиссара Е. М. Мишарина в монастыре была проведена экспроприация 419 пудов хлеба.

2 августа 1918 года в Архангельске был совершён антибольшевистский переворот, что было началом Гражданской войны на севере. 11 сентября экспедиционный отряд Морица Мандельбаума, идя на Печору, остановился в монастыре и забрал 40 тыс. руб., 2 коровы, 3 лошади, пуд масла, много хлеба, сахара и вина.

Один из послушников – Гурий Матрёнин – вступил добровольцем в отряд.

В октябре 1918 г. хозяйство монастыря опять подверглось разграблению – на этот раз оно было вызвано введением «Чрезвычайного революционного налога», а фактически – контрибуции, налагаемой на разного рода «классовых врагов». Тогда группа чекистов произвела изъятие ценностей – денег и ценных бумаг на сумму более чем 150 тыс. руб.

И наконец, 23 ноября объединённое заседание Усть‑Сысольского уездисполкома и уездной коллегии вынесло следующее решение: «Передать имение Ульяновского монастыря, со всем движимым и недвижимым имуществом, … в полное распоряжение .. Усть-Сысольскому сельскохозяйственному училищу, учреждаемому с 1 января 1919 года»[42].

Училище фактически представляло собой совхоз, руководителем которого был Ф. А. Бачуринский. Часть монахов пошла работать в этот совхоз, престарелые монахи были помещены в богадельню, которая продолжала существовать, но уже при совхозе. Церкви также были действующими.

На момент закрытия в монастыре было 25 монахов. в их числе: настоятель о. Амвросий (М.М.Федюнев), духовник о.Геронтий (Г.К.Ситкарев), эконом о.Тихон (М.И.Лапшин).

Однако работавшие в совхозе монахи понимали, что в условиях постоянных экспроприаций, проводимых комбедами, выращенный урожай можно сохранить только одним способом – спрятать. Однако эта затея не удалась, т.к. по доносу Бачуринского в монастыре был проведён обыск, в результате которого было изъято более 500 пудов хлеба.

Игумен Амвросий, о. Тихон и о. Мелетий, казначей монастыря, и с ними ещё три монаха были арестованы и помещены в великоустюжский лагерь, где и были до мая 1920 года.

Командовавший обыском следователь губернской ЧК Губин в газете «Зырянская жизнь» опубликовал заметку под псевдонимом «Боевой», в которой поведал, как монахи в ульяновском монастыре «обжираются» за счёт голодающих. В конце статьи он предложил изгнать монахов и заключить их в лагерь.

Оставшиеся 19 монахов 7 ноября 1919 года были арестованы и отправлены под конвоем в Усть‑Сысольск, но были в дороге отпущены конвоирами, когда дошёл слух о быстром приближении к Усть‑Сысольску белогвардейцев.

К концу ноября вся территория коми края уже была под властью белых. Монастырская братия встретила белых колокольным звоном и благодарственным молебном.

Однако власть белых продержалась недолго: уже в январе 1920 года последние очаги белогвардейского сопротивления были подавлены, и победители начали судебное преследование тех, кто поддерживал белогвардейцев. В числе осуждённых оказалась большая часть братии монастыря, и прежде всего, иеромонах Платон (Колегов), исполнявший обязанности настоятеля. Большинство монахов было осуждено на 5 лет заключения, но меньше чем через год осуждённые были освобождены в результате ряда амнистий. Многие из освобожденных возвращались в Ульяново, но, застав там полный развал, уезжали к себе на родину.Лишь некоторые монахи, в том числе игумен Амвросий, освобождённый в мае 1920 г., отцы Тихон и Мелетий остались в монастыре. Их усилиями в церквях монастыря продолжалось священное служение вплоть до 9 мая 1923 года, когда решением облисполкома Коми АО ульяновские церкви были закрыты, а последние монахи выселены.

Игумен Амвросий переехал в Усть‑Сысольск, где был приходским священником. Позже, в 1930 году, он был сослан за «сокрытие валюты» – нескольких серебряных монет – и сослан на три года. После окончания ссылки он служил в Свято‑Казанском храме в с. Кочпон,  а в 1937 году был опять арестован и обвинён в антисоветской агитации и приговорён к расстрелу. 21 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение. В том же году были расстреляны бывшие насельники монастыря о. Платон и о. Александр.

Имущество же монастыря было распределено между различными организациями Коми Автономной Области, от Облфинотдела до сельских клубов.

В 1929-1930 году были сняты с церквей все колокола, в том числе и 16-тонный «праздничный» колокол, отлитый в Ярославле в 1904 году.

В 1931 году было начато разрушение Троицкого собора, который постепенно был разобран на кирпичи, благо они были скреплены не цементом, а известью. В 1935 году было снесено монастырское кладбище.

В годы войны в зданиях монастыря был госпиталь, а позже – дом для душевнобольных.

В 1969 году комплекс уцелевших церковных зданий был взят под охрану государством как памятник церковного зодчества.

19 апреля 1988 года сооружения были переданы строившемуся сыктывкарскому заводу «Орбита» для создания пансионата. Считалось, что завод возьмёт на себя расходы по реставрации монастыря. Однако надежды не сбылись, и в части зданий монастыря разместилось подсобное хозяйство Усть‑Куломского леспромхоза.

И наконец, в 1994 году архитектурный комплекс монастыря был передан Русской Православной Церкви.

И вот, в очередной раз монастырь испытал возрождение. За это нелёгкое дело взялся иеромонах Питирим (Волчков) и его единомышленники, в числе которых были: будущие иеромонахи Иона, Ефрем, Роман (Овсиенко), послушники Виталий, Константин, Александр и Евгений, которые своими трудами заложили основание всем последующим начинаниям[43].

В конце 1993 года эта братия вместе иеромонахом Питиримом (будущим епископом) обратилась Министерство Юстиции Республики Коми с просьбой о регистрации монашеской общины, и 25 февраля 1994 года ходатайство было удовлетворено.

В своей книге «Путь становления обители» еп. Питирим выделяет четыре этапа воссоздания обители. Формирование первой общины было первым этапом.

Второй этап – восстановление монастыря как хозяйственного комплекса, и прежде всего, – получение в пользование общины архитектурного комплекса монастыря с целью его реставрации, а также получение в пользование земельных угодий, принадлежавших когда-то монастырю

Третий – возрождение обители как религиозного духовно-просветительского комплекса.

И четвёртый – создание на базе монастыря духовного училища для подготовки кадров священнослужителей[44].

Когда 1 июля 1994 года первые насельники прибыли в монастырь, перед ними предстала унылая картина: монастырский архитектурный комплекс более чем на 70% был разрушен., да и то, что осталось, находилось в аварийном состоянии. На 7/8 была разрушена стена, некогда окружавшая монастырь, захламлённая запчастями сельхозтехники территория.

Много труда потребовалось братии, чтобы хоть как-то привести некоторые постройки в порядок, чтобы можно было жить и совершать богослужение. Однако уже через 7 дней – 8 июля – в надвратном храме Архистратига Михаила была совершена Божественная Литургия.

Утешало также то обстоятельство, что братия была полна энтузиазма, а число желающих вступить в монастырское братство росло с каждым днём. Прибыли также иноки Михаил (Ветошкин) и Павел, монах Стефан и инок Макарий., а также несколько послушников из Сыктывкара, Воркуты и других мест. Вот тут-то и стала перед будущим Владыкой главная с его точки зрения проблема – воспитание братии: «Из этих по большей части еще совсем молодых людей, не имеющих за редким исключением опыта жизни в монастыре предстояло сформировать старшую братию монастыря, способную не только самостоятельно сохранять в своих рядах порядок и благочестие, но и воспитывать и наставлять последующие поколения монашествующих В этом и заключалась самая большая сложность … опытных монахов, способных направить сердца этих людей в нужное русло, среди старшей братии ещё не было»[45].

Для выхода из сложившейся ситуации настоятель избрал двоих монахов – Стефана и Михаила. За их жизнью был установлен особо тщательный контроль, при необходимости их действия более строго рассматривались и при необходимости наказывались – так об этом пишет в своей книге еп. Питирим.

И это воспитание принесло свои плоды: о. Михаил проявил недюжинную силу характера, сумев наладить хозяйственную жизнь монастыря, будучи назначенным на должность эконома.

А о. Стефан, человек философского склада ума, склонный к глубоким размышлениям, не перерастающим однако, в пустые мечтания, был назначен благочинным.

И уже к 10 сентября 1994 года монастырская братия насчитывала в своих рядах 12 человек монашествующих: настоятель иеромонах Питирим, иеромонахи Иона и Ефрем, монахи Стефан, Михаил, Алексий, Серафим и Герасим, рясофорные послушники Павел, Макарий, Петр и Иоанн.

Согласно указу Святейшего Синода от 15 сентября 1994 года иеромонах Питирим был возведён в сан игумена.

Всего на конец 1994 года в монастыре было 13 человек братии: игумен Питирим, два иеромонаха, иеродьякон Серафим, пять монахов и четыре рясофорных послушника, а также несколько послушников и трудников.

Как отмечает еп. Питирим, эти первые полгода были самые трудные, когда формировались внутренние отношения в монастыре.

После принятия настоятелем монастыря архиерейского сана стал вопрос о выборе наместника, способного быть мудрым пастырем для братии, каким был Питирим для первых насельников монастыря. О. Михаил и о. Стефан отказались от этой должности, и впоследствии создали ещё два монастыря. О. Стефан взялся за возрождение Стефановско-Афанасьевской обители[46], в местах существования древнего монастыря, основанного в числе прочих свт. Стефаном Пермским, в селе Вотча. А о. Михаил стал основателем скита (впоследствии – монастыря) в честь Рождества Пресвятой Богородицы в с. Важкурья (в 66 км от Сыктывкара).

В конечном счёте на должность наместника был избран иеромонах Иона (Скибин), усердный и послушный монах, отличавшийся особым смирением, как его характеризует еп. Питирим.

Однако, в силу мягкости характера и плохой памяти он так и не смог руководить монастырём, и был направлен на приход в с. Усть‑Кулом.

Вместо него был назначен наместником иеромонах Роман (Овсиенко), талантливый пастырь, успешно исполнявший долг наместнического послушания вплоть до недавнего времени.

Возрождённый Троице-Стефано-Ульяновский монастырь стал поистине «кузницей кадров2 и для других обителей. Многие насельники были переведены в Устьвымский Михаило-Архангельский, важкурьинский Богородице-Рождественский и вотчинский Стефано-Афанасьевский монастыри Сыктывкарской епархии.

В 1996 году при монастыре было открыто духовное училище. Как отмечает владыка Питирим, открытие училища стало своего рода проверкой – сможет ли братия приучить студентов училища – вчерашних школьников, к будущему нелёгкому пастырскому служению, которое будет проходить для многих из выпускников в сельской местности[47].

Итак, в данной курсовой работе была прослежена история Троице-Стефано-Ульяновского монастыря, начиная от основателя его – первосвятителя зырян  Стефана Пермского, до восстановления его еп.Питиримом со своими единомышленниками в 90‑х годах 20‑го века. Анализ причин событий, повлиявших на судьбу обители, желательно начать с причин её неоднократного упадка – это кажется на первый взгляд нелогично, но именно такой подход кажется наиболее приемлемым автору данной курсовой работы.

Главной причиной того, что монастырь исчезал из исторического поля зрения, является малочисленность населения коми края, из‑за которого в монастыре не хватало достаточно насельников, из числа которых нашлись бы люди, чьё усердие и любовь к Богу и ближнему смогли бы обеспечить существование монастыря как духовного центра земли зырянской. Однако малочисленность населения – понятие относительное. Ведь распространение по земле христианства, сегодня насчитывающего более полутора миллиардов приверженцев, начиналось усилиями всего лишь двенадцати Галилейских рыбаков, не просто имевших веру в Спасителя, но и имевших стремление принести евангельскую весть всем народам. Поэтому ошибка свт. Стефана, может быть, была в том, что он, желая быстрейшего распространения истинной веры в зырянской земле, основал несколько монастырей, когда более целесообразно было основать всего один, где собрать и соединить воедино усилия своих последователей? Конечно, автор данной работы не вправе сурово оценивать деяния одного из величайших святителей Русской Церкви, обратившего в христианскую веру целый народ, но факт остаётся фактом – монастырь погиб под натиском внешних напастей, ибо не нашлось того ядра, которое могло бы противостоять испытаниям.

Эту проблему не смогли решить и отец и братья Тюрнины. Эти выдающиеся подвижники, возродившие обитель, сумевшие своим подвигом укрепить веру во Христа среди окрестного населения, тем не менее, не решили главную проблему – они не смогли найти продолжателей своего дела среди местного населения. И в этом ключе немаловажен тот факт, что дети Фёдора Тюрнина, ставшие родоначальниками священнического рода, не сдержали своё обещание стать монахами, а стали белыми священниками (подробности – см. выше). Если бы они стали монахами, то монашеское делание не прекратилось бы, и возможно, монастырь не исчез бы в 18 веке.

И наконец, монастырь, после почти пятидесяти лет процветания, опять пришёл в запустение из‑за большевистских гонений… Конечно, коммунистические репрессии – это объективный (и внешний) фактор, способствовавший очередному запустению монастыря. но тем не менее, трудно отрицать тот факт, что опять‑таки причиной уничтожения монастыря стал вышеуказанный «человеческий фактор» – ну, не нашлось такого человека (или группы людей), способного отстоять монастырь перед лицом богоборческой власти! А ведь это было всё‑таки возможно – ведь сохранилась же и Троице‑Сергиева Лавра, и Оптина, и другие монастыри (пусть даже как «памятники культуры»)…

Поэтому можно с полной уверенностью утверждать, что монастырь – это прежде всего – люди, а уж потом всё остальное.

Именно люди – и есть главный фактор, благодаря которому каждый раз Ульяновская обитель возрождалась из небытия. И опыт этих людей и есть самое ценное.

Это и опыт свт. Стефана, понимавшего, какую роль играет монашеские обители в деле просвещения народа, и который рассматривал создание монастырей как неотъемлемую часть миссионерства.

И опыт семейства Тюрниных, несущего в своём сердце совет, данный древними подвижниками, которые говорили: «спасайся сам, и вокруг тебя спасутся тысячи».

Ценен опыт Соловецких монахов – первых, кто понял главную проблему: залог процветания обители – это создание ядра из подвижников благочестия, которые своим единодушием и пастырской мудростью способны сплотить вокруг себя людей, ищущих спасения. Поэтому они, можно сказать, возродили Ульяновскую обитель ещё будучи на Соловках, а потом перенесли её в чужую для себя коми‑землю.

И наконец, наиболее ценен опыт еп. Питирима (Волочкова), – хотя бы потому, что, возрождая монастырь, он опирался на опыт своих предшественников, усваивал и анализировал его. В заключении своей книги он подводит итоги, в которых выделяет несколько моментов, важных для тех, кто себе поставит такую же цель.

Для успешного создания монастыря, считает Владыка, целесообразно направлять не одного, а нескольких опытных в монашеской жизни иноков, способных своим опытом наставлять новых насельников. Но это не всегда возможно, особенно в наше время. Поэтому настоятелю, как наиболее опытному, нужно выбрать несколько наиболее способных и терпеливых иноков, способных в короткое время перенять его опыт.

Кроме того, настоятель должен уметь раскрыть талант насельников, а не губить его, подавляя всякую творческую идею под видом воспитания и послушания. Полезнее будет попытаться расположить душу талантливого человека к себе, чтобы, как говорит еп. Питирим, он сам жаждал помочь своей обители и сам искал путь применения своего таланта на общее благо[48].

Ещё одним фактором, являющимся залогом процветания монастыря, является его грамотная хозяйственная деятельность, которая способна обеспечить его экономическое благополучие. Архимандрит Матфей и его последователи, как это видно из одного раздела курсовой работы, добились в этом больших успехов. Они с одной стороны, проявляли экономическую смелость, находя для обители новые источники дохода, а с другой стороны, старались (по возможности) не нарушать церковные нормы и гражданские законы.

Однако в современное время в экономических вопросах следует проявлять некую осторожность: «…в условиях нынешней нестабильности экономики[49], подобные операции не всегда приемлемы и могут быть даже опасны для духовного развития некоторых ещё молодых в вере насельников, порой не умеющих точно различать, как в этой области работать Богу, при этом не работая мамоне»[50].

То есть и здесь важен пресловутый человеческий фактор.

Подводя итог, нужно сделать вывод: монастырь – это прежде всего сообщество людей, объединённых общими целями, главная из которых – это помощь друг другу на пути спасения, и чтобы эта цель была достигнута, необходимо чётко налаженное взаимодействие членов братии. Монастырь таким образом – эта маленькая модель мира, в котором каждый должен найти своё место, и употребить свои таланты и способности не ради себя, а ради ближних и ради обители, которая и есть их временный дом до того момента, как Господь призовёт их к себе.

1.    св. Епифаний Премудрый. Житие Стефана Пермского. Коми книжное изд-во, 1993

2.    Арсеньев Ф.А. Ульяновский монастырь у зырян. М., 1889

3.    Святитель Стефан Пермский (К 600-летию со дня преставления). Сост. под ред. Г. М. Прохорова, СПб, 1995

4.     еп. Питирим (Волочков). Путь становления обители. Сы‑р, 2001 г

5.    Христианство и язычество народа коми. Сост. Н. Д. Конаков. Сы‑р, 2001 г.

6.    Проблемы истории России XVIII-XX веков (научные чтения памяти профессора Ю. Д. Маоголиса). Сы‑р, 1997

7.    Жизнь национальностей, №4, 1996 г

8.    Северные просторы, №2, 2001 г

9.    Историко‑культурный атлас Республики Коми. М, 1997г.

10.  Вера‑Эском, 2002г, – №20.

[1] Выходные данные указанных в библиографическом обзоре источников см. в прилагаемом списке литературы в конце работы.

[2] См: Ф.А. Арсеньев. Ульяновский монастырь у зырян. Стр. 24

[3] св. Епифаний Премудрый. Житие Стефана Пермского. стр. 86

[4] См.: Святитель Стефан Пермский (к 600-летию со дня преставления). Сост. под ред. Г. М. Прохорова, СПб, 1995

[5] Вогуличи (вогулы, манси) – финно-угорский народ, живущий в Западной Сибири рядом с восточными склонами Северного и Приполярного Урала.

[6] Арсеньев. Ульяновский монастырь… стр. 30

[7] См: Рогачёв М.Б. Пермская епархия в XIV-XV веках // Христианство и язычество народа коми. Сост. Н. Д. Конаков. Сыктывкар, 2001 г, стр.57

[8] Св. Стефан Пермский (к 600-летию…), стр. 37

[9] Таскаев М. В. Ульяновский монастырь. Историческая справка. // Христианство и язычество народа коми. Сост. Н. Д. Конаков. Сы‑р, 2001 г, стр. 83.

[10] Так в тексте – см. Арсеньев. Ульяновский монастырь… стр. 30

[11] Опубл. в прилож.№1 к книге Арсеньева «Ульяновский монастырь…», см стр. 115-117

[12] Четь (или четверть) – старинная мера площади. По словарю В. Даля: «мера земли; была не везде и не всегда одинакова: 40 саж. длины и 30 саж. шир. (Карамзин); полдесятины, а в трех полях, полторы десятины (межв. инструкция 1766); в сем знач. высшею единицею была соха, см. это сл.; дикой земли, две десятины; усадебной земли, 360 квадр. саж.».

[13] Арсеньев. Ульяновский монастырь… стр. 34

[14] См. Таскаев М. В. Ульяновский монастырь. Историческая справка. // Христианство и язычество народа коми… стр. 84

[15] См: Арсеньев. Ульяновский монастырь… стр. 17

[16] Павлюшин С., Рогачёв Д. Дом Божий. // Северные просторы, №2, 2001 г., стр. 94

[17] цит. по: Таскаев М. В. Ульяновский монастырь… стр. 85

[18] см. там же.

[19] Лальск – маленький городок в вологодской губернии, недалеко от г. Великий Устюг.

[20] Арсеньев. Ульяновский монастырь… стр. 37

[21] См: Арсеньев. Ульяновский монастырь… приложение 1 на стр.129

[22] Селение в 25 км от Сольвычегодска.

[23] См. Арсеньев, указ. соч., стр. 45-46.

[24] Там же, стр. 58

[25] Там же, стр. 63

[26] Т.е. размер иконы был 187 х 98 см.

[27] Желающие ознакомится с полным текстом надписи см.: Арсеньев. указ. соч., стр. 81-82.

[28] См.: Рощевская Л .П. Экономика ульяновского монастыря в Коми крае в 1866-1917 гг. // Проблемы истории России XVIII-XX веков (научные чтения памяти профессора Ю. Д. Маоголиса). Сыктывкар, 1997, стр 64

[29] См. там же.

[30] В данном разделе курсовой работы по умолчанию используются сведения, опубликованные в вышеназванном труде Л. П. Рощевской.

[31] Столь низкое соотношение полученного урожая к объему посевного материала (примерно 3/1) объясняется тем, что в данных климатических условиях урожайность злаков крайне низка, и это нормально. Урожайность корнеплодов (картофеля и репы) в регионе гораздо выше (10/1), но сведений о выращивании в монастыре данных культур данных нет.

[32] Следует отметить, что вложение денег в процентные бумаги (к числу которых относятся облигации, векселя, привилегированные акции) является одной из форм ростовщичества, к которому в Церкви издревле было негативное отношение. К примеру, занятие ростовщичеством упоминается как препятствие для посвящения в священнослужители (см. прот.В.Цыпин. Курс церковного права. М, 2002, стр.203). Изменение отношение к этому виду коммерческой деятельности связано с тем, что в 19 веке экономика уже приняла цивилизованный вид, и ростовщичество не носило более грабительского характера. как в древности. И вложение денег в процентные бумаги служит свидетельством хозяйственного таланта монастырского начальства, не боящегося заслужить обвинения в «модернизме».

[33] См. Рощевская Л .П. указ. соч. стр.68.

[34] См. Арсеньев. Ульяновский монастырь …, стр. 94.

[35] См: Кручинина Г. Возвращение на круги своя. // Жизнь национальностей, №4, 1996 г, стр. 40.

[36] Рощевская Л .П. указ. соч. стр. 72

[37] См: еп. Питирим (Волочков). Путь становления обители. Сыктывкар, 2001 г., стр 23-24.

[38] Еп. Питирим. Указ. соч., стр 39

[39] Еп. Питирим. Указ. соч.., стр 47.

[40] Таскаев М. В. Ульяновский монастырь. Историческая справка. // Христианство и язычество народа коми. Сост. Н. Д. Конаков. Сыктывкар, 2001 г, стр.88

[41] Таскаев. Указ соч. стр 88.

[42] Цит по: Таскаев. Указ. соч., стр. 90

[43] См: Еп. Питирим (Волочков). Путь становления обители. Сы-р, 2001 г., стр. 61

[44] См. там же.

[45] Там же, стр. 63.

[46] Позже, в сентябре 1999 года, этот монастырь был преобразован в Стефано-Афанасьевский женский монастырь. Сделано это было «из‑за малочисленности братии», как гласит официальная версия (см. еп. Питирим, указ соч., стр.115).

[47] См.: Еп. Питирим. Указ. ист. Стр. 68

[48] См.: еп. Питирим, указ. соч., стр. 108.

[49] книга писалась во второй половине 90-х гг., издана в 2001 г.

[50] еп. Питирим, указ. соч., стр. 111.